Как я уже говорила, дочка у меня удалась – высокая, волосы хорошие, темные, глаза яркие, белозубая. Внешностью она вся полностью в мою свекровь – красивая была женщина, земля ей пухом, но, не в пример дочери, работящая. А зато характер у дочки папочкин, то есть моего бывшего муженька – все бы ему на диване лежать да телевизор смотреть. Долго я боролась с дочкой. Пробовала искоренить папочкины недостатки, но гены есть гены, против природы не попрешь. Поэтому я смирилась.
Десять классов Лизавета закончила, это верно, но об институте не могло быть и речи – у меня бы не хватило ни физических, ни моральных сил, чтобы заставлять ее учиться пять лет.
Продавщицей в магазин я отдавать ее не хотела: проторгуется – навесят все на нее. А мне потом выплачивать, поэтому я потихоньку пристраивала Лизку работать иод своим присмотром. Сама я за последнее время где только не работала. Вообще-то когда-то давно я работала в государственной организации и считалась программистом, но, скажу честно, не очень хорошим. Во всяком деле нужен талант, это бесспорно. Чтобы никому из нас, женщин-программистов, не было обидно, нас сократили всем отделом, а дальше каждая устраивалась, как умела. У меня не было ни крутого мужа, ни влиятельных знакомых, ни даже любовника, который бы меня содержал, а была только дуреха-дочка, камнем висящая на шее; правда, был еще любимый человек, но об этом после.
Куда только я ни пыталась приложить свои силы! Работала рекламным агентом в бесплатной газете – ездила по различным фирмам и предлагала им заказывать у нас рекламу. Была агентом по недвижимости. Распространяла газеты, торговала косметикой и канцелярскими принадлежностями. Собирала подписи на выборах в городское Законодательное собрание. И всюду пыталась пристроить с собой Лизавету, но у нее плохо получалось.
Любимое времяпрепровождение моей дочери – сидеть перед зеркалом и расчесывать свои длинные волосы. Не могу не признать, что вид в зеркале достаточно приятный, но нельзя же заниматься этим целыми днями, просто нарциссизм какой-то! И пока я билась как рыба об лед, пытаясь заработать денег на еду и одежду в жуткой суете и беготне, меня вдруг осенило – Лизку надо выдать замуж заграницу! Неужели не найдется иностранца, который не клюнул бы на этакую красоту! Подыщем какого-нибудь немца или шведа. Норвегия тоже, говорят, вполне приличная страна, найдем по брачному объявлению, через агентство, все законно, многие молодые женщины сейчас так делают! А одна дочка моей знакомой вышла за латиноамериканца – и тоже все довольны! Характер у моей Лизаветы уживчивый, спокойный, язык она уж там, на месте, как-нибудь выучит, куда денется. И будет дома сидеть, детей воепитывать, мужа любить, ни к чему другому она не приспособлена. А я уж тут как-нибудь одна проживу. Тем более в последнее время появился шанс найти постоянную работу. В одном издательстве уже давно давали мне делать компьютерные наборы – вводить и редактировать тексты. Только раньше это было от случая к случаю, но в последнее время у меня появился шанс работать там постоянно.
Теперь надо только подождать, пока Лизавете исполнится восемнадцать, а потом писать письма, слать фотографии и выбирать не спеша. На это уйдет год, может, и больше, все равно нам торопиться некуда, троглодиту какому-нибудь я ее не отдам – с голоду не помираем! А уж потом, когда я пристрою дочку, займусь собой, оденусь поприличнее, сделаю в квартире косметический ремонт, возобновлю встречи со своим любимым человеком, если к тому времени он захочет со мной знаться. А если нет, найду другого. Все-таки годы идут, давно пора вспомнить, что я женщина.
И пока я так расслаблялась в промежутках между беготней и сидением за компьютером, моя тетеха поднесла мне подарочек.
– Мама, – спокойно сказала она мне как-то вечером, как обычно, расчесывая волосы перед зеркалом, – я выхожу замуж.
– Да? – ничего не подозревая, поинтересовалась я. – И за кого это, интересно знать?
– За Валерика, ты его видела.
– За какого еще Валерика, – раздраженно спросила я, Лизка сбила меня с темпа, и я насажала в тексте ошибок.
– Ну, за Валерика, ты его видела несколько раз, мы с ним уже четыре месяца.
– Четыре месяца – что? – Я оторвалась от компьютера, чувствуя, что работать в этот вечер больше не придется. – Что вы с ним четыре месяца – знакомы?
– Нет, знакомы мы дольше, почти полгода, а четыре месяца мы с ним… ну… это…
– И что дальше? – Я похолодела, предчувствуя недоброе.
– И теперь мы ждем ребенка, поэтому женимся, а ты скоро станешь бабушкой, – безмятежно улыбаясь, закончила эта ненормальная.
– Ты уверена? – почему-то шепотом спросила я. – Ты была у врача?
– Нет, еще рано, но тест показал. У меня немного отлегло от сердца – оставалась надежда, что все новомодные тесты врут. Пока врач не скажет, все неточно, а уж к врачу я ее сама отведу.
– Но как же тебя угораздило? – завопила я теперь уже в полный голос. – Ведь презервативы есть в каждом ларьке!
– Это любовь. – Она по-прежнему улыбалась.
Первый раз в жизни у меня заболело сердце – деточки доведут до могилы!
– Пока не выяснится точно, ни о чем не хочу слышать! – Я ушла спать.
Однако мои надежды не оправдались, все подтвердилось, и меня торжественно познакомили с Валериком, потому что хоть и видела я его несколько раз, но, убей Бог, не могла вспомнить. Вертелись еще из школы вокруг Лизки какие-то парни, я по наивности не придавала этому значения, думала, дети, дети, вот тебе и дети!
Глядя на дочь с женихом, стоящих в коридоре, я поняла только одно: мой внук будет красивым. Валерик был росту метр девяносто, широкоплечий, светловолосый и голубоглазый, про Лизавету я уже говорила. Во всем остальном Валерик был форменный балбес. Он был старше Лизы на полтора года, учился где-то через пень колоду, чтобы в армию не забрали, и подрабатывал, но заработанных денег ему едва хватало на пиво и сигареты. Однако сам себя Валерик очень уважал и считал достойным человеком – как же, женится на девушке, а не бросает. О том, что он сможет дать жене и будущему ребенку, Валерик как-то не думал. Его родители – мать и отчим, обрадовались предстоящей свадьбе до неприличия. Они хотели спихнуть его к нам жить сразу же, но я уперлась – пускай кормят его еще полтора месяца, до дня регистрации, а у нас и так забот хватает. Сказать, что я расстраивалась, – значит, ничего не сказать. Я была в шоке, в ступоре, на нервной почве у меня начались расстройство пищеварения и аллергический насморк. Устроить такой финт! И кто подложил мне эту свинью? Любимая дочь! Все мечты и надежды пошли прахом, а кроме всего прочего, передо мной встали конкретные нерешаемые задачи: как прокормить молодых и на что купить приданое будущему внуку. На свадьбе моя новоявленная сватья с мужем сияли как блины на масленице, а я с трудом сдерживала слезы. Опять я кругом в дураках! Был один непутевый ребенок, стало двое, а скоро будет трое. И как я их всех прокормлю?
Однако действительность превзошла мои самые мрачные ожидания. Я была готова к тому, что у моего молодого зятя будет хороший аппетит, но чтоб такое…
«Ты просто никогда не растила парня, – говорили приятельницы, – они все едят жутко много!»
Молодому, растущему организму Валерика требовалось полнопенное четырехразовое питание, порции он ел тройные. Кроме этого, он еще перекусывал между завтраком и обедом и между ужином и завтраком, то есть ночью. Все остальное время он просто через каждые пятнадцать минут лязгал дверцей холодильника, выуживая оттуда все, что найдет. Возможно, я преувеличиваю, но только слегка. Я старалась поменьше бывать дома, чтобы не расстраиваться при виде пустого холодильника, да мне и некогда было. Одной работы в издательстве не хватало, пришлось вспомнить все старые связи и опять заняться рекламой, недвижимостью и так далее.