Ирка ждала ее на перекрестке, как уговаривались. Лола подсадила ее в машину и поехала на улицу Бутлерова. Там она поставила «опель» невдалеке от нужного дома и велела Ирке сидеть в нем и никуда не высовывать носа, пока сама она будет добывать заветную папку.
Войдя в подъезд дома на улице Бутлерова, Лола огляделась по сторонам. На лестничную площадку выходили еще две двери, но у нее не было ощущения, что из-за этих дверей за ней кто-то следит, а своим ощущениям Лола привыкла доверять. Она склонилась к замку.
Замок был самый что ни на есть заурядный, то, что называется, от честных людей, так что не понадобился никакой специальный инструмент. Лола на всякий случай прихватила у Лени замечательную дорогую отмычку. Теперь она пренебрежительно усмехнулась и вставила в скважину обыкновенную шпильку. Один поворот, и замок послушно щелкнул, открывая для Лолы доступ в чужую квартиру. Такая простота и легкость доступа немного удивляли и не слишком вязались с образом Иркиного мужа, какой Лола для себя создала.
Лола проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь.
В прихожей царил ужасающий беспорядок. Лола покачала головой: она и сама не слишком любила заниматься домашним хозяйством, и Леня, конечно, не самый аккуратный мужчина на свете, но все-таки в их квартире такого никогда не бывало. Здесь несколько пар обуви валялись вперемешку посреди помещения, тут же красовались сложенная вчетверо старая газета, несколько яблочных огрызков и мандариновая кожура. К стене прислонен веник – видимо, хозяин решил навести порядок и для начала хотя бы подмести в прихожей, но дальше намерения дело не пошло.
«Напрасно Ирка переживает, что от такого охламона ушла, – подумала Лола. – Я бы с таким и двух дней не выдержала… хотя это он ее бросил, что в корне меняет дело, а самое главное – он ее еще и обобрал…»
Она на всякий случай осмотрела прихожую, не нашла здесь ничего, кроме натурального бедлама, и перешла в комнату.
Здесь было нисколько не лучше, чем в коридоре. Большую часть помещения занимал разложенный диван-кровать, на котором красовалась скомканная постель не первой свежести. Поверх постели валялись две мужские рубашки и трикотажная футболка с прочувствованной надписью «Мужчин нужно кормить». Около окна стоял письменный стол, заваленный грудой глянцевых журналов. Лола мельком взглянула на них – в основном реклама роскошных автомобилей, дорогих музыкальных центров, швейцарских часов, французского коньяка, длинноногих ухоженных блондинок и прочих дорогостоящих товаров, явно недоступных обладателю застиранных рубашек и прожорливой футболки.
Опять-таки все это удивительно плохо вписывалось в рассказанную Иркой душещипательную историю. Судя по тому, что рассказала Лоле подруга, в этой квартире должно было быть куда больше комнат и вещей и куда меньше вопиющего беспорядка.
Лола отмахнулась от таких неприятных и несвоевременных мыслей. Она хотела скорее найти то, что могло выручить Ирину, и немедленно уйти отсюда. Квартира бывшего Иркиного мужа ей определенно не нравилась.
На столе ничего сколько-нибудь интересного не было, и Лола решила ознакомиться с содержимым ящиков. Под кипой глянцевых журналов она увидела небольшой плоский ключ, который вполне мог к этим ящикам подходить. Конечно, открыть ящики шпилькой тоже не составило бы труда, но зачем это делать, если есть ключ?
Лола взяла ключ и наклонилась. Но не успела вставить его в скважину, потому что, наклонившись, увидела выглядывающий из-под стола ботинок.
Коричневый мужской ботинок хорошей ручной работы.
Ботинок был не сам по себе, он был надет на ногу. Нога торчала из-под стола.
Первым Лолиным побуждением было громко завизжать, потому что она была как-никак женщина. Но она была женщина опытная и сильная духом, поэтому справилась с этим побуждением и наклонилась еще ниже, чтобы убедиться, что ей ничего не померещилось.
Ей действительно ничего не померещилось. Наклонившись, она увидела вторую ногу – в таком же точно коричневом ботинке и в серых, слегка помятых вельветовых брюках. А дальше, как нетрудно догадаться, находился и весь остальной мужчина.
Мужчина был худощавый. Мужчина был мертвый. По крайней мере он не двигался, не дышал и никак не показывал своего отношения к Лоле, без разрешения хозяйничающей в его квартире. Собственно, что он мертвый, Лола поняла сразу, просто по инерции отказывалась в это поверить. Она не могла заметить выражения лица мертвого мужчины, потому что лица у него не было. Вместо лица у него было что-то совершенно несуразное – какая-то каша красно-бурого цвета.
Лола снова мучительно захотела завизжать и снова преодолела этот порыв, правда, с огромным трудом. Потом ей захотелось немедленно посетить туалет, потому что тошнота неумолимо подступила к горлу. Но Лола поняла, что никуда ходить не следует, чтобы не оставлять в этой сумасшедшей квартире никаких следов, поэтому она задышала глубоко и преодолела тошноту. Потом она выпрямилась и на цыпочках, стараясь не издавать никаких звуков, точно боясь разбудить мертвеца, бросилась к дверям, чтобы поскорее покинуть квартиру. Ей совершенно не хотелось оставаться здесь один на один с этим мертвым мужчиной.
Однако когда она уже была в двух шагах от входной двери, за этой дверью раздались приближающиеся шаги и негромкие голоса. Лола ахнула и метнулась в сторону. Она схватилась за одну дверь – судя по прикрепленному к ней силуэту писающего мальчика, это была дверь туалета, – но тут же, подчиняясь неосознанному порыву, отскочила в сторону и юркнула за другую дверь, оказавшись в чем-то вроде кладовки или стенного шкафа.
Не успела она спрятаться, как в прихожую вошли какие-то люди.
Лола, придерживая дверь кладовки, выглянула в щелку и увидела этих людей.
Они не вызывали симпатии или доверия. Больше того, они выглядели как самые настоящие бандиты.
Один – Лола видела его только со спины – габаритами и грацией напоминал вышедший в наше время из употребления дубовый трехстворчатый шкаф. Его короткую и толстую, как бревно, шею охватывала золотая цепь, вполне подходящая для якоря пиратской шхуны или малого ракетного катера, а голова была так чисто выбрита, что в нее можно было смотреться, как в зеркало. Его приятель был гораздо меньше ростом, худее и подвижнее. Он не мог спокойно стоять на месте, все время пританцовывал и настороженно оглядывался. Благодаря этому, а также благодаря острому подвижному носу, постоянно к чему-то принюхивающемуся, и маленьким злобным красноватым глазкам этот бандит сильно смахивал на крысу, причем на очень крупную и опасную крысу.
– Эй, хозяин, ты что гостей не встречаешь? – гаркнул Шкаф, тяжело поведя плечами. – Или не ждешь?
– Жека, – прошипел крысообразный, попятившись и подозрительно пошевелив своим острым носом, – не нравится мне это. Замок на двери плевый, пальцем открыть можно, и пахнет в доме как-то нехорошо…
– Да брось ты, Серый, – пренебрежительно отмахнулся Шкаф, – не трясись, все будет нормалек, возьмем по-быстрому что надо и отчалим, а с фраером этим поговорим по-свойски…
Тем не менее он вытащил из-за пазухи огромный черный пистолет и решительно шагнул в комнату. Крысеныш, которому вполне подходила кличка Серый, пританцовывая и вихляя всем телом, как плохо сделанная марионетка, скользнул следом за ним.
Лола решила, воспользовавшись удобным моментом, выскользнуть из своего ненадежного убежища и удрать из квартиры. Она начала тихонько приоткрывать дверцу шкафа, но та предательски заскрипела. Девушка застыла, боясь, что бандиты услышат скрип и обнаружат ее. В это мгновение из комнаты донесся хриплый, низкий голос Жеки: