Если деньги попадут на место не вовремя – вздрючат управляющего, а ни как не Ногина. Вот если что-то случится по дороге, тогда… Но это если случится. А шансов на это очень мало.
В городе установилось спокойствие и равновесие. Да и в более крутые времена люди трижды бы подумали, прежде чем переходить дорогу Хозяину. Так что работа у Ногина не пыльная. И прибыльная.
Ногин демонстративно посмотрел на часы, потом на управляющего клубом. Боится гнида. Торопит кассира. Вот будет смеху, если кассир ошибется. Хозяин такого не любит даже больше чем опозданий.
Кажется все. Закончили бабки пересчитывать. Ногин взял дипломат из рук управляющего, охранники, не торопясь, поднялись из кресел.
– Вы там постарайтесь наверстать, – дрожащим голосом попросил управляющий.
– С бабками гнать не буду, – спокойно ответил Ногин и посмотрел в глаза управляющему, – себе дороже.
– Пожалуйста!
– Посмотрим, как на дорогах будет.
Пусть подергается, сука, а вечерком мы к нему подъедем, за благодарностью. Ногин улыбнулся. Хорошо день начинается. Совершенно понятно, что успеют они вовремя, с запасом всегда приезжают, но знать этого уроду не нужно. Иметь такого в должниках – одно удовольствие.
Ногин подождал, пока откроют дверь, и первым вышел на улицу. Вообще-то это было неправильно, и Ногин это знал. По-хорошему первым должен был выйти один из охранников, осмотреться и вызвать Ногина со вторым охранником. И водитель не должен был сидеть в машине, а выйти наружу и наблюдать за улицей, а не пялиться на идущего Ногина.
Хорошее настроение Ногина не испортила даже погода. Серо, туманно, сыро. Ногин сделал два шага и остановился. И все равно хорошо. Вечером он вернется в клуб, и управляющий отработает хорошее к нему отношение. Водитель завел мотор. Ногин обернулся к охраннику:
– Дай закурить.
Охранник, не торопясь, сунул руку в карман, достал пачку сигарет, зажигалку. Второй охранник подождал, пока Ногин возьмет сигарету, и тоже потянулся к пачке.
Ногин затянулся. Хорошо. Механически посмотрел по сторонам. Пусто и мокро. Из арки напротив кто-то появился, Ногин было напрягся, а потом успокоился.
Солдат. Не крутой орел в камуфляже, а самый затрапезный солдатик срочной службы в шинели и сапогах. Мокрая шапка, нахлобученная на самый лоб, венчала фигуру защитника родины.
Салабон, подумал Ногин, первогодок. Вырвался на свободу.
Солдат оглянулся направо, и Ногин автоматически проследил его взгляд. Машина. Метрах в пятидесяти по улице стоят жигули. Кто-то за рулем. Солдат взглянул налево. Что это он так головой крутит?
Сигарета разом потеряла всякий вкус, когда Ногин вдруг заметил, что на плече у солдата висит стволом вниз автомат. Вернее, висел. Сейчас солдат уже держал его в руках, и дуло неуклонно двигалось в его, Ногина, сторону.
Сигарета выпала из руки. Ногин шагнул в сторону, натолкнулся на охранника. Другой охранник, наконец, тоже заметил солдата, и рука его метнулась под куртку, за пистолетом.
Не успеет, подумал Ногин, и солдат начал стрелять.
Кровь
Бес почти с радостью увидел, как открылась дверь на противоположной стороне улицы. Его совсем уже задрало и это ожидание, и мокрая вонючая форма, которую зачем-то напялил на него Жук.
Поправив на плече ремень автомата, Бес неторопливо, как велел Крутой, двинулся к фольксвагену. Машина Крутого на месте. Жук даже мотор успел завести и тронул свою машину с места.
Клевый прикид у мужиков, подумал Бес. Была у него склонность к хорошей одежде, и разбирался он в ней хорошо. Стрелял плохо.
Первые пули пошли слишком низко, автомат трясло в руках Беса, выстрелами ствол рвануло вверх, и пули, наконец, нашли цель.
Трое стояли близко друг от друга, две или три пули ударили по коленям того, что стоял слева, очередь пошла дальше по диагонали вправо вверх, через живот того, что держал дипломат, к груди третьего.
Полетели осколки оконных стекол, когда очередь развернула Беса в сторону. Бес почти потерял равновесие, закачался, взмахнул руками, чтобы устоять на ногах, и с ужасом понял, что не сможет удержать автомат.
Бежать, мелькнула первая мысль. Бросить все на хер и бежать. Бес мельком глянул вверх по улице и увидел машину Крутого. Нельзя. Этот не пропустит.
За спиной ударили выстрелы, Бес завизжал и метнулся к автомату, вцепился в оружие и перекатился на спину. Мужик с дипломатом полз к двери клуба, оставляя за собой ярко-красный след. Потом что-то продырявило в нескольких местах пальто на его спине, появилась кровь, и мужик замер.
Бес, наконец, сообразил, что это Жук подписался за него.
– Вставай, урод, – крикнул Жук, не вылезая из машины, – убью.
Бес вскочил и бросился бегом к дипломату. Чемоданчик отлетел немного в сторону, ручеек крови не дотянулся до него. Бес ухватился за ручку.
Получилось. Неожиданно гулко ударил одиночный выстрел, полу шинели что-то дернуло. Бес оглянулся и с ужасом увидел, что один из охранников еще был жив. С перебитыми ногами он упал почти к самому фольксвагену и Жук, добивая остальных, его не заметил.
Охранник лежал на правом боку, стрелять ему было неудобно, и первую пулю он послал мимо.
Не соображая, что делает, Бес бросил дипломат. Раненый закричал – дипломат попал по раздробленным коленам. Бес прыгнул вперед и ногой ударил лежащего в лицо. Тяжелый сапог с хрустом впечатался в плоть.
От удара лопнули тонкие кости носа, осколки вошли в мозг, и тело охранника забилось в судорогах. Бесу показалось, что охранник пытается сопротивляться, и ударил снова, на этот раз в висок. Кость с влажным треском просела.
– Да хватит тебе, – заорал Жук, – бери бабки и в машину.
– Я сейчас, сейчас, – крикнул Бес.
Жук заметил, как дверь клуба приоткрывается, и выстрелил по ней из своего автомата.
– Быстрее!
Бес поднял чемоданчик. Ручка была липкой и теплой. Держа автомат в левой руке, а дипломат в правой, Бес оббежал фольксваген. Его водитель с залитым кровью лицом, так и не успевший ничего предпринять, сидел, откинувшись на спинку сидения. Осколки лобового стекла усыпали все в машине.
Бес вскочил на заднее сидение жигулей и захлопнул дверцу. Его, наконец, начало трясти. Мотор взревел.
– Выберемся – хлебало разворочу, – не оборачиваясь, прорычал Жук, – на ногах, мудила, не стоишь.
Бес неожиданно засмеялся. Выкрутился. Твою мать, выкрутился. Бес попытался замолчать, но это было выше его сил. Он захлебывался истерическим хохотом, пока машина петляла по закоулкам. В проходном дворе Жук резко затормозил, выскочил из машины и, рванув дверцу возле Беса, наотмашь врезал по искаженному лицу.
Смех оборвался. Жук за шиворот вытащил Беса из машины, втолкнул в машину Палача, которая как раз притормозила рядом, бросил следом оба автомата и дипломат и сел рядом с Палачом.
– Шинель, – спокойно сказал Палач.
– Чтоб тебя, – взвыл Жук.
– Я сейчас, сейчас, – засуетился Бес, стащил шинель и, открыв дверцу, выбросил шинель и шапку наружу.
Уже после того, как машина выехала на оживленный проспект, Бес ткнул Жука в плечо и сказал недовольным тоном:
– Губу разбил, козел.
Наблюдатель
… и об стену разбилось что-то стеклянное. Гаврилин застонал. Окончательно проснувшись, он осознал, что уже довольно долго сквозь сон слышал шум семейного скандала.
Не то чтобы мне хочется влазить в семейные дела соседей, подумал Гаврилин, но просыпаться дважды за последние… Сколько на этот раз выделили ему на подремать?
За стеной закричала соседка. Терпение ее уже лопнуло, она убьет этого ублюдка, а потом покончит с собой, а потом всем расскажет, как это было, и как ее сын поступает с родной матерью, и как он после этого будет людям в глаза смотреть…
И так изо дня в день. Постоянство привычек свидетельствует о постоянстве характера. В данном конкретном случае регулярность скандалов с битьем посуды и криками свидетельствовало о постоянстве характеров великовозрастного сына соседки.