– Да-а… – протянул Стас. – И кто бы знал, когда тот час пробьет? Хотя, по мне, лучше его не знать вовсе. Э, граждане, а куда подевался этот наш монах в синих штанах?
– Сошел на предыдущей станции, – поправив очки, сообщил художник. – Я вообще думал, что он до самой Москвы. Он сел со мною вместе в Сергиевом Посаде. Странный какой-то, дерганый весь, как будто чего-то боится.
– А вы не обратили внимание, он один сошел или с ним кто-то еще выходил? – заинтересовался Гуров.
– Двое мужчин вышли следом, – глядя на дверь вагона, стал припоминать Владимир. – Один – типичный дачник. А вот второй… Я так и не понял, что это за тип. Но человек, по-моему, скверный. Взгляд у него волчий. А вы их в чем-то подозреваете?
– Пока нет… – Гуров изобразил рукой какой-то неопределенный жест. – Просто есть такое профессиональное несчастье, когда и за праздничным столом думаешь только о работе. Кстати, а почему ты сказал, что он в синих штанах? – повернулся он к Стасу.
– А-а… – Крячко рассмеялся. – Это я просто в рифму. Когда-то в детстве у нас была такая игра, называлась «В краски». К художнику поочередно приходят двое – «монах в синих штанах» и «черт с рогами, с горячими пирогами». Оба просят ту или иную краску. Если она есть, то от них убегает, а они догоняют и ловят, пока та не села на свое место. Если таковой нет – скачут штрафной круг на одной ножке. Когда краски разобраны, обе команды меряются силой – кто кого перетянет. По-моему, это было куда интереснее, чем нынешние игры в каких-нибудь покемонов или компьютерные тарахтелки.
– А мы больше в лапту… – начал было рассказывать Гуров, но его перебил голос диктора, извещающий о прибытии на Ярославский вокзал.
Вагон замер, пассажиры жиденькими шеренгами потянулись к дверям.
– Вам в гостиницу? – шагая вслед за Владимиром, спросил Гуров.
– Да где там! – со смехом отмахнулся художник. – Мне гостиница не по карману. Я у бывшего однокурсника остановился. Учились вроде одинаково. Но он в столице устроился оформителем и живет как король. А я в провинции. Там у нас не зажируешь… Даже в райцентре пятьсот рублей зарплата не редкость. А уж в селах она и того меньше.
– Ну, мы сейчас на метро. Если хотите – идемте с нами. А то вдруг возникнут проблемы, мало ли чего… – предложил Гуров.
Когда они уже подходили к концу перрона, перед ними внезапно появились два крепких сержанта с хрипящими рациями, висящими на плече. Судя по всему, непонятная троица – художник и два рыболова – их чем-то заинтересовала.
– Сержант Гж… пш… мж… – невразумительно представился старший, небрежно подняв руку к голове – то ли честь отдал, то ли хотел нос почесать. – Ваши документики.
– А в чем дело, товарищ сержант? – изобразив из себя «пинжачка», пожал плечами Гуров. – Мы вам чем-то не понравились?
– Так! – сурово отчеканил сержант, грозно поглядывая на осмелившегося возразить, пусть и на крохотную йоту, гражданина. – Ты кончай тут дергаться, показывай документы. А то сейчас пойдешь в «обезьянник», до выяснения. Понял?!
– А почему вы со мной разговариваете на «ты»? – продолжая строить из себя простофилю-провинциала, Гуров недоуменно развел руками. – Я что, похож на террориста?
– А ну, все трое, пошли! – подняв дубинку, свирепо прорычал второй. – Ну?! А то щас по-пластунски поползете.
– Документы, говорите? – усмехнулся Гуров.
Достав из кармана свое удостоверение, он сунул его чуть ли не под нос старшему из этих двоих. У «стражей правопорядка» разом отвисли челюсти, и оба тут же съежились, став как будто на голову ниже. Мгновение спустя они опомнились и, вытянувшись в ниточку, вскинули руку к голове.
– Виноват, товарищ полковник! – жалобно проблеял тот, что еще мгновение назад пытался издавать рычание тигра.
– А теперь, любезные, предъявите ваши документики. – Стас тоже продемонстрировал свое удостоверение. – Ого! Да вы в органах-то без году неделя, а уже так «оперились». Это что же из вас дальше получится? Банда в погонах? Вот что, хлопцы, даем вам шанс не вылететь с позором и барабанным боем. Сейчас же идете и пишете рапорт об увольнении по собственному желанию. Если завтра вы еще обнаружитесь в черте Москвы, петушиться будете в другом месте. Вы меня поняли?
Вернув документы скисшим, сникшим, разнесчастным «стражам порядка», Стас зло плюнул, и все трое в молчании вновь продолжили свой путь.
– Лева, я сейчас же выброшу свою рыбу в ближайшую урну! – неожиданно объявил Крячко, сердито засопев носом. – А то твоя теория компенсации приятностей неприятностями уже начинает перехлестывать по части негатива. Неужели из-за того, что мне на какой-то мизер повезло насчет рыбы, я теперь обречен все оставшееся время суток без конца сталкиваться с дерьмом всевозможного фасона? То эта отмороженная шпана в лесу, то уроды на автотрассе, то эти скоты в погонах… Эти, по-моему, хуже всей той отморози. Им люди доверять должны, а они, гады, из нас пугало делают. Стрелять таких надо!
– Стас, забудь о теории – это была шутка. – Гуров приятельски похлопал его по плечу. – Улов тут вовсе ни при чем. Просто день такой выдался. Как сказал один из древних философов… Точно не помню, но примерно это выглядит так: не пытайся пересилить непосильное, смирись с неизбежным и, несмотря ни на что, делай предписанное судьбой. Так что не стоит зацикливаться на неприятном, лучше думать о хорошем.
– Э-эх!.. Лева, у меня стойкое предчувствие, что завтра нам подкинут что-нибудь «висячное». Помяни мое слово. Представляю: утром мы заходим к Петру, и он нам с порога объявляет: «О, друзья, вы очень кстати. Тут такая заморочка…» Можем поспорить.
– У меня тоже предчувствие, – чуть улыбаясь, сообщил художник. – Что-то подсказывает: с кем-то из вас мне очень скоро предстоит увидеться снова.
– Странно… – Гуров посмотрел на уже потемневшее небо. – Вроде и не полнолуние, и не новолуние, и число не тринадцатое, и день не пятница… А тут прямо вернисаж пророчеств. Что-то странное происходит, однако… Ладно, всем – счастливо, всем – спокойной ночи.
Полчаса спустя Гуров подходил к своему дому. Здесь все было как и обычно. О чем-то оживленно переговариваясь, стайка подростков бежала к призывно мигающему огнями клубу компьютерных игр, занявшему место бывшей сапожной мастерской. «Трио» из первого подъезда, в составе экс-чемпиона по гребле, отставника-связиста и бывшего институтского доцента, спешило в бар «дегустировать» пиво. У пятого подъезда «симпозиум» пенсионерок гневно обличал сантехников, не желающих чинить трубы в подвале дома… Одним словом, жизнь била ключом.
ГЛАВА 2
До официального начала рабочего дня оставалось еще несколько минут, и Гуров с удовольствием, не спеша отхлебывал горячий, свежезаваренный чай. Сегодня он мог никуда не спешить. В его сейфе лежало уже готовое дело, которое он довел до логического завершения всего за две недели. В ходе расследования двойного убийства на одном из машиностроительных заводов, которое, казалось бы, закономерно пополняло категорию безнадежных «висяков», – его совершили те, кто в этом поднаторел весьма и весьма, – Гурову со товарищи удалось выйти на такие криминальные безобразия, что даже видавшие виды опера разводили руками. Теперь все эти бессонные ночи и суматошные дни казались сплошной серой полосой будней, увиденной в детективном сериале. Как будто это кто-то другой рыскал по загроможденным металлоизделиями заводским складам в поисках улик, задерживал с группой захвата пустившихся в бега директора завода и все его окружение… В принципе, эту удачную «завершенку» он мог бы отправить в дальнейшее процессуальное плавание вчера после обеда, когда получил результаты последних экспертиз и все кусочки этой детективной мозаики встали на свое место. Но Стас отговорил.
– На природу, и только на природу! – категорично объявил он. – Лева, ты же знаешь Петра. Едва положишь ему на стол этот штабель бумаги, он тут же отправит тебя стряпать новый. И не видать нам выходного, как и своих ушей. Я уже забыл, как выглядят лес, речка, как выглядят облака, если смотреть на них просто, по-человечески, а не как на потенциальный вещдок.