Однако придержав эти мысли про себя, Гусев послушно отделился от напарника и спустился на один лестничный пролет. Следить он ни за чем не собирался. Во-первых, в доме было тихо – наверное, основная масса жильцов отправилась на работу, а во-вторых, Гусев считал, что стоять на стреме вообще глупо. По его мнению, таким образом можно было только привлечь к себе лишнее внимание. «Если уж ты грабитель, – подумал он со злорадством про Темирхана, – то забирайся в квартиру так, чтобы тебя не заметили». Это было не очень логично, но уж очень Гусев был зол на Темирхана.
Не прошло и двух минут, как вдруг на верхней ступеньке лестницы бесшумно возник сам Темирхан и коротко махнул Гусеву рукой. Тот быстро поднялся, и тут же Темирхан почти втолкнул его в чужую квартиру.
– Ничего не лапай! – шепнул он ему на ухо. – Пальцы где-нибудь оставишь – убью! Постой лучше где-нибудь в сторонке.
Для Гусева это было еще одним поводом убедиться, с какой целью Темирхан приволок его в эту квартиру. Тем более что в следующую секунду он заметил на руках своего спутника тонкие резиновые перчатки. Это сразу бросилось ему в глаза, когда Темирхан поднес палец к губам, призывая соблюдать тишину.
Затем он первым направился в комнаты. Гусев, нахмуренный и сердитый, неохотно последовал за ним.
Вообще-то ему было любопытно посмотреть, как живут писатели. Он никогда не встречал ни одного писателя. Он представлял их людьми необычными, почти сказочными персонажами и очень теперь удивился, когда оказалось, что ничем особенным место обитания такого необыкновенного человека не отличается – квартира как квартира. Большая, правда, но Гусеву приходилось видеть квартиры и побольше. К тому же в этой было не слишком чисто. Пожалуй, ее можно было назвать даже захламленной. Судя по всему, писатель был человеком одиноким, потому что даже намека на женскую руку Гусев здесь не видел. Повсюду громоздились пирамиды книг, журналов, пачки исписанных листков, перехваченные бечевкой, и еще множество подобных вещей, бестолковых и пыльных.
Вдруг за дверью комнаты послышался грохот, царапанье лап о деревянную поверхность и короткий взволнованный лай, переходящий в жалобное скуление.
– Вот он, милый! – пробормотал Темирхан, и его суровое лицо расплылось в неожиданной улыбке. – Сейчас мы тебя освободим.
Он мигом достал из кармана кожаный ошейник с поводком и распахнул дверь. Прямо на них вылетел вислоухий пес. Шерсть у него была белая, с черными пятнами на груди и на морде. Присутствие незнакомых людей нисколько, казалось, его не обескуражило. Он с разгона прыгнул в объятия Темирхана и горячо лизнул его в нос.
– Красавец! – восхитился тот, ловко застегивая ошейник на лохматой шее пса. – Заперли тебя? Сейчас! Сейчас мы с тобой гулять пойдем!
Сеттер, услышав знакомое и, несомненно, любимое слово, пришел в неописуемый восторг. Он подпрыгнул и прямо с поводком на шее помчался по комнатам, совершая то ли круг почета, то ли ритуальный танец. Квартира наполнилась топотом и звоном.
– Ах, зараза! – озабоченно пробормотал Темирхан. – Как же я его не удержал? Лови теперь…
Он неодобрительно покачал головой и ушел на кухню ловить разыгравшуюся собаку. Гусев из любопытства сунул нос в комнату, откуда собака только что появилась. Это оказался рабочий кабинет. Здесь все выглядело иначе – строгие полки с книгами вдоль стен, золотистые шторы на окне и большой письменный стол, на котором не было ни пылинки, но зато стоял включенный компьютер.
Гусев не разбирался в современной технике, но некоторое представление о том, как печатать на компьютере, все-таки имел. На синем экране пестрели буквы уже набранного текста. Гусев не стал вчитываться – быт писателя его еще мог заинтересовать, а вот уж писанина – никак. Зато ему страшно захотелось оставить рядом с написанным текстом свой автограф – наверное, подобный инстинкт подталкивает человека под руку, заставляя писать на заборах что-нибудь вроде: «Здесь был Гриша». А еще этим самым он хотел доказать, что не так уж сильно зависит от Темирхана и может делать, что нравится. Правда, ему совсем не хотелось, чтобы Темирхан узнал о его самостоятельности, но все равно отказать себе в удовольствии Гусев не мог. Сдержанно ухмыляясь, он приблизился к столу и наспех нащелкал на клавиатуре послание, которое показалось ему весьма забавным: «Извини, хозяин, но я от тебя ухожу туда, где настоящую собачью еду дают. С приветом, Бобик». Имени собаки он не знал, поэтому и вставил классического Бобика, но у него не было сомнений – хозяин поймет, о чем идет речь.
Гусев едва успел отойти от стола, как вернулся Темирхан. Пес уже был на поводке, вилял хвостом и преданно заглядывал Темирхану в глаза, от души радуясь незапланированной прогулке.
– Что ты тут толчешься? – раздраженным шепотом спросил Темирхан. – Быстро уходим!
Он подозрительно посмотрел на Гусева и добавил с сомнением:
– Ты ничего здесь не спер? Смотри у меня – руки пообрываю!
– Ты что?! – с негодованием воскликнул Гусев. – Да я ни к чему даже не прикасался.
Он сохранял серьезную мину, но внутри его душил смех. Он представил себе, какую истерику устроил бы Темирхан, если бы ему пришло в голову прочитать, что написано на мониторе компьютера. Он на редкость серьезно относился к своему занятию, а Гусеву представлялось, что воровать собак и относиться к этому делу без юмора совершенно невозможно. Если бы, например, сейчас старые приятели Гусева вдруг узнали, в какую аферу он влез, то они животики бы надорвали от смеха. Санька Гусев крадет собак – такое даже во сне не приснится!
– Ну тогда пошли! – приказал Темирхан. – Ступай за мной и ничего не трогай!
Гусев торопливо кивнул и послушно двинулся вслед за Темирханом, но у порога еще раз с некоторым испугом оглянулся на компьютер. Последнее замечание Темирхана слегка озадачило его и смутило. О том, что ему не следует касаться в квартире никаких предметов, Гусев, по правде говоря, забыл. Но исправить содеянное он уже не мог. Не было ни времени, не желания. Да и шутка уже не казалась ему смешной.
Он тихо вышел за Темирханом на лестничную клетку.
– В лифт и заводи тачку! – едва слышно сказал ему Темирхан.
Сам он стал спускаться по лестнице. Симпатяга-пес весело трусил рядом, будто знал Темирхана всю свою собачью жизнь.
«А еще говорят, предан как собака! – подумал Гусев, нажимая на кнопку лифта. – А этот с первым жуликом отвалил и даже глазом не повел. На месте хозяина я бы не расстраивался за такую сволочь».
Такая мысль показалась Гусеву абсолютно правильной, но, спускаясь в лифте, он все-таки радовался, что с чужой собакой идет сейчас не он, а Темирхан. В глубине души Гусев догадывался, что хозяин собаки имеет на этот счет другое мнение.
На улице он оказался, разумеется, раньше Темирхана и, не задерживаясь, направился к машине. Когда он уселся за руль и завел мотор, из подъезда вышел Темирхан. Он шел неторопливо и с достоинством. Со стороны, ни дать ни взять, добропорядочный гражданин, вышедший на прогулку с горячо любимой собакой. Псу он тоже, похоже, нравился, несмотря на то что Темирхан решительно пресек его попытку немедленно заняться обнюхиванием близлежащих цветочных клумб. Несмотря на кажущуюся неторопливость, Темирхан решительно двигался в сторону фургона и вел пса прямиком в неволю.
Через минуту он откинул заднюю дверцу и предложил псу занять место пассажира. Видимо, пес был несколько разочарован таким оборотом дела и слегка заартачился. Произошла заминка.
И в этот самый момент к дому подкатила миниатюрная, красного цвета «Ока», из которой вышел моложавый подтянутый человек в замшевой куртке и голубых джинсах. Он хлопнул дверцей, оглянулся по сторонам и вдруг замер, как будто громом пораженный.