Глава 2
Хирург был худ, как жердь, и при этом едва ли не на голову выше Гурова, хотя тот на свой рост не мог пожаловаться. Сто восемьдесят сантиметров для мужчины совсем неплохо. «А ведь тут все два метра, пожалуй, будут! – с уважением подумал он. – Тебе, брат, не в хирурги, тебе в баскетболисты следовало бы идти. Греб бы сейчас валюту лопатой!»
Он поймал врача в последний момент – уже в коридоре на первом этаже, – тот как раз собирался уезжать. В темно-синем костюме в полосочку, с обшарпанным кейсом в руке он мало был похож на врача. Скорее на судебного исполнителя или страхового агента. Если бы Гурову не указали на него пальцем, сам бы он ни за что не догадался.
– Простите, я не совсем понял, кто вы, – досадливо морщась, сказал хирург сразу же после того, как Гуров все ему объяснил. – У меня в пятнадцать ноль-ноль лекция на кафедре, я с ночного дежурства, и мне еще нужно успеть на заседание комиссии… так что, извините, сегодня я несколько в разобранном состоянии…
Видимо, голова его была занята массой важных вещей, требующих полной сосредоточенности. И на лице его лежала печать хронической усталости.
– Это вы нас извините, доктор, – сказал Гуров. – Отвлекаем занятого человека. Но, сами понимаете, у нас тоже работа, которая не терпит отлагательства. Мы с коллегой из милиции. Я – старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров, а это вот мой товарищ – полковник Крячко. Чтобы было понятнее – сыщики мы. А к вам насчет того милиционера, Личутина… Если торопитесь, мы вас можем подбросить на машине, а вы по дороге ответите на наши вопросы.
Взгляд врача несколько прояснился.
– Да, извините! – повторил он. – Конечно же! Вы из милиции. И, конечно, вас интересует коллега. Впрочем, у меня уже перебывал миллион народу, и все по поводу этого пациента. Мне кажется, я уже ответил на все вопросы.
– Вопросы имеют свойство накапливаться, доктор, – заметил Гуров. – Ну так как же мы решим? Поедете с нами?
– Нет, я на своей машине, – отмахнулся хирург. – Если вы уложитесь в пять минут, я постараюсь ответить на все вопросы здесь.
– А мы постараемся уложиться, – сказал Гуров. – Ну, во-первых, как сейчас состояние Личутина?
Врач пожал худыми плечами.
– О чем здесь говорить? Состояние крайне тяжелое. Если он выкарабкается, это будет настоящим чудом. Впрочем, то, что он до сих пор жив, – уже чудо. Не иначе этот человек родился в рубашке. Огромная кровопотеря, болевой шок… Хорошо еще, его в тот день быстро обнаружили, и «Скорая» сработала оперативно. Задержись они хоть чуть-чуть, вы бы сейчас разговаривали с патологоанатомом.
– Понятно, – кивнул Гуров. – Значит, рана была тяжелой… Как полагаете, чем его полоснули, доктор?
– Смею предположить, что это был нож с клинком не менее двадцати сантиметров, с обеих сторон заточенным, очень острым. И человек, наносивший удар, был, если можно так выразиться, мастером своего дела. Бил сильно, наверняка – метил точно в печень. Я говорю: это чудо, что ваш коллега остался жив. Обычно такие раненые не дотягивают до операционного стола…
– А скажите, доктор, – нетерпеливо спросил полковник Крячко, плотный, с грубоватым загорелым лицом, – с похожими ранениями вам часто приходилось встречаться? Практика-то у вас большая – может, уже попадались? Я к тому клоню, что этот любитель помахать ножичком мог ведь еще кого-то подрезать? Засветиться, так сказать. Нам такая информация как воздух нужна! – На его толстых губах блуждала рассеянная, не соответствующая моменту улыбка, точно полковник только что вспомнил старый, но очень смешной анекдот.
Хирург неодобрительно покосился на него, но ответил вполне серьезно:
– Могу сказать совершенно точно. Похожие ранения встречались, конечно, но идентичных тому, который вы имеете в виду, не было. Это я заявляю со всей ответственностью. У нас в отделении я считаюсь специалистом по холодному оружию. – Губы его слегка дрогнули в усмешке. – И заключения даю с вероятностью девяносто девять процентов. Как видите, погрешность невелика.
– То есть, грубо говоря, до сих пор этим ножом никого не резали, – заключил Гуров. – Это первый случай.
Хирург пожал худыми плечами.
– Скажем так, первый случай в моей практике, – ответил он. – Полагаю, что в ваших архивах могут иметься какие-то необходимые материалы – фотографии, заключения врачей по ножевым ранениям. Если будет нужно, я постараюсь в свободное время их просмотреть и тогда вынесу окончательный вердикт. Понимаете, Москва город большой, и на всех раненых одного врача не хватит. Что-то обязательно проходит мимо.
– Да, Москва велика, – согласился Гуров. – Полагаю, что и холодным оружием здесь балуются гораздо чаще, чем того хотелось бы. Не уверен, что вам удастся выбрать время на то, чтобы пересмотреть все наши архивы, доктор. Мы по-другому поступим. Данные по ранению Личутина покажем нашим экспертам. Возможно, они отыщут что-то похожее. Нам было важно узнать ваше впечатление, так как вас отрекомендовали именно как специалиста по таким ранениям.
– К вашим услугам, – слегка поклонился хирург и озабоченно порылся в нагрудном кармане. – Вот вам моя визитка. Здесь номер сотового – вы можете связаться со мной в любую минуту, если понадобится… Кроме тех случаев, когда я на операции, конечно. А теперь я, с вашего разрешения, пожалуй, пойду, товарищи сыщики… Уже опаздываю, а это не есть хорошо.
– Мы обязательно вас опять потревожим, – пообещал Гуров, принимая визитную карточку. – Пока мы этого умельца с обоюдоострым лезвием не найдем, нам от вас никуда не деться, доктор. А пока спасибо за информацию.
– Да за что спасибо! – махнул длинной рукой хирург. – Я ведь ничего и не сказал.
Он еще раз кивнул, подхватил кейс и устремился к выходу – нескладный, высоченный, но удивительно уверенный в себе человек. Гуров посмотрел ему вслед и повертел в руках маленький кусочек плотной бумаги с типографским шрифтом.
– Видюнкин Валерий Сергеевич, – прочел он вслух с уважением. – Доктор наук, между прочим, не шутка! Мне говорили, у Валерия Сергеевича даже опыт работы в полевом госпитале имеется. А я до сих пор ни разу с ним даже не встречался.
– Он с нами, между прочим, тоже, – заметил полковник Крячко. – Хотя и мы в своем деле почти профессора.
– Хороши профессора! – вздохнул Гуров. – Среди бела дня милиционера ножом пырнули, а мы до сих пор не знаем, кто и почему. Преступник как в воду канул.
– На его месте любой бы канул, – глубокомысленно заключил Крячко. – Ушел на дно человек. Теперь будет отсиживаться, пока волна не уляжется.
– Это хорошо, если будет отсиживаться. А если он уже далеко от Москвы? – сказал Гуров.
– Не исключено, – согласился Крячко. – Хотя на вокзалах сейчас всех черноволосых и смуглых трясут – не дай бог! Сам видел.
– Толку от этой нашей тряски! – махнул рукой Гуров. – Ладно, поехали на место, там прикинем, что к чему.
Они вышли из больницы. Здание было относительно новое, и территория вокруг него была обширная, залитая сплошь асфальтом, с редкими островками зелени. Зато стоянка для машин была большая и удобная.
В гуровской машине их дожидались двое – сержант Гусев и молодой Рукавишников, до сих пор еще не оправившийся от потрясения и оттого слегка бледноватый и тихий, как мышь. Оба были в форме, но без оружия. После случившегося они еще не выходили на дежурство ни разу.
Гуров и Крячко молча уселись в машину. Гуров завел мотор и, полуобернувшись, сообщил:
– В ваш район поедем. Будем на месте смотреть, что и как.
– А что доктор? – осторожно поинтересовался Гусев.
– Ты имеешь в виду, как там Личутин? – сказал Гуров. – Так вот, Личутин ваш очень плох. Врачи, по-моему, надеются только на чудо.
Гусев в сердцах рубанул кулаком по раскрытой ладони.
– Т-твою мать!.. – сказал он огорченно. – Ну надо же было такому случиться! Кабы сразу знать…