– Они, знаешь ли, гнезда делают, эти гориллы, – вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки – в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.
– Не-е…
– Клянусь Богом! В кино видел. Гнезда.
– Гнезда птицы делают, – поправил Кроули.
– Гнезда, – настаивал Азирафаил.
Кроули решил не спорить.
– Ладно, – сказал он. – Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом «бабах»…
– Но ты же часть этого, – указал Азирафаил. – Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.
Кроули стукнул стаканом по столу.
– Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять… Только не на устойчивость к разрушению.
– Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я же тебе говорил, что не могу ошлу… ошву… не делать то, что велено. Ангел, п'нимаешь.
– На Небесах нет театров, – заметил Кроули. – И почти нет фильмов.
– И не пытайся меня соблазнить, – ответил Азирафаил несчастно. – Я тебя знаю, старый ты змей.
– Ты подумай только, – продолжал Кроули безжалостно. – Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка…
– Какая еще птичка? – подозрительно спросил Азирафаил.
– Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет…
– Что, все время одна птичка?
Кроули поколебался.
– Да, – кивнул он наконец.
– Жутко старая тогда птичка.
– Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает…
– Хромает…
– Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.
– Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча… – Ангел широко развел трясущимися руками. – Куча мусора, мой милый мальчик.
– Но она туда все равно добирается, – настаивал Кроули.
– Как? – спросил ангел.
– Не это важно!
– Может в звездолете долетает, – предположил ангел.
Кроули сделал паузу.
– Да, – наконец заговорил он. – Если тебе так удобнее. И эта птица…
– Только ведь мы говорим про край Вселенной, – заметил Азирафаил. – Так что это должен быть один из таких звездолетов, в котором конец пути только потомки увидят. Надо будет тогда сказать потомкам – мол, как долетите до Горы, надо… – он задумался. – Что же им сделать надо?
– Клюв о гору поточить, – подсказал Кроули. – А потом летит она обратно…
– В звездолете…
– А через тысячу лет опять возвращается, – быстро закончил Кроули.
Последовала секунда пьяного молчания.
– Зачем так напрягаться, просто чтобы клюв наточить? – подумал вслух Азирафаил.
– Слушай, – заговорил Кроули серьезно, – дело в том, что когда птичка до конца сточит гору, так, тогда…
Азирафаил открыл рот. Кроули знал, что сейчас он что-нибудь умное скажет насчет твердости птичьих клювов в сравнении с гранитными горами, и поспешил нанести удар.
– Тогда ты все еще не досмотришь «Звуки музыки».
Азирафаил застыл.
– А ведь он тебе понравится, – продолжал безжалостно Кроули. – Это точно.
– Мой милый мальчик…
– Выбора не будет.
– Слушай…
– У Небес никакого вкуса.
– Ну…
– И не единого ресторана, подающего суши.
Боль появилась на неожиданно серьезном лице ангела.
– Не могу с этим справиться, п'ка пьян, – бросил он. – Надо протрезветь.
Они оба мигнули, когда алкоголь покинул их системы кровообращения, и сели несколько более прилично. Азирафаил поправил свой галстук.
– Я не могу мешать священным планам, – прохрипел он.
Кроули задумчиво взглянул в свой стакан, а затем вновь его наполнил.
– А что насчет дьявольских? – спросил он.
– Прости?
– Ну, это же дьявольский план, разве нет? Мы им занимаемся. Моя сторона.
– А, но это часть большого священного плана, – указал Азирафаил. – Твоя сторона не может сделать ничего такого, что не являлось бы частью большого священного плана – опять основы мира, – добавил он с намеком на самодовольство.
– Как это?
– Эта… – Азирафаил раздраженно щелкнул пальцами. – Штука. Как же ты ее зовешь? Такая славная фраза. Что-то про расчеты, основанные на знании души…
– Предварительное психологическое планирование.
– Да, точно.