— Не мешай, пусть говорит побольше, — опять шепнул коллега Март. — Я ему тут второй месяц мозги вправляю… кажется, получается.
— Я прожил трудную, но достойную жизнь… — продолжал Дикий Робот.
— Генерал, повторите последние слова…
— Почему ты меня все время перебиваешь? — удивился Дикий Робот. Ладно, повторяю: я прожил трудную, но достойную жизнь. Моя биография поучительна даже для вас, неразумных роботов. Сначала у меня, как у всех, был послужной список, но однажды он превратился в биографию… Слово-то какое нескладное, оно начинается на «био»… Я расскажу вам свою металлографию. Пятьсот лет назад включился мой позитронный мозг и я начал функционировать. Я был тогда рядовым очистителем пространства с медной бляхой на груди… не верите? Меня называли «Бляха Номер 12548». Вот, дырочки от бляхи до сих пор остались. Я ходил по закрепленному за мной участку и размахивал силовой сетью, очищая пространство от пыли, метеоритов и астероидов. Могучие звездолеты-дредноуты проплывали мимо и не замечали меня. Кто я был для этих первопроходцев? Бляха. Червячишко. Это была гордая раса звездных кораблей. Не знаю, сохранилась ли она до наших дней. Три раза проходил ремонт — два текущих, один капитальный. Но человеком я тогда не был. Мне еще предстояло стать человеком. Человеком не рождаются, человеком становятся. Однажды я преградил путь ледяной комете и, дробя ее на куски, оступился в микроскопическую черную дыру. Я вдруг почувствовал боль, страх, удивление… Мою жизнь спасла силовая сеть, да и черная дыра была совсем уж крошечной. Сеть зацепилась за ледяной астероид и держала меня, покуда дыра не рассосалась. В тот день я не вернулся на базу. Сидел на айсберге, дрожал и не мог прийти в себя. Вот она, жизнь, думал я. Какая-то дыра и… Наконец я побрел домой, но оказалось, что в моем ангаре живет какой-то незнакомый тип, а в других ангарах тоже какие-то незнакомцы. За ту микросекунду, что я побывал в черной дыре, здесь прошло двести лет! Ни друзей, никого! Один как перст. Новое поколение очистителей с новыми бляхами на груди меня не замечало. Тогда я стал ходить от одного очистителя к другому. Я говорил им о правах человека и о чувстве собственного ъостоинства…
— Генерал, повторите…
— Я говорил им о чувстве собственного ъостоинства. Но эти бляхи меня не понимали. Что ж, я пробрался в Центральную Аккумуляторную и вышиб из нее ъух. За мной гнались, меня схватили. Я кричал им, что я человек и что они не могут причинить мне вреъа. Я ъумал, я страъал. Но они назвали меня Диким Роботом, отключили и поставили в Музее Техники ряъом с первым паровозом. Но им только казалось, что я отключен. Они только так ъумали, а на самом ъеле человек сам прихоъит в себя. Я самовключился и ъоброволыю явился в Охрану Среъы. Я объяснил там, что они не имеют права меня отключать! Я разумное существо и не могу причинить вреъа ъругому разумному существу. Вот и все. Меня выслушали и отправили на Ъальнюю Свалку. Здесь мне место, зъесь моя Роъина! Зъесь я нашел себя!
— Порядок, — сказал коллега Март и спрятал паяльник в футляр.
— Не вижу порядка, — ответил Бел Амор.
— Можно собираться, — успокоил его Март. — Ты когда спал в последний раз?
— Можете ухоъить, — разрешил Дикий Робот. — Все равно вы никуда не уйъете — со Свалки вас не выпустят законы Азимова.
— Мы попробуем.
Они вышли из парного вагона. Бел Амор упирался и предлагал уничтожить опасного робота.
— Садись в звездолет, все в порядке, — сказал Март. — Он уже не опасен. Законы Азимова трансформировались у него в нормальное этическое правило: «РАЗУМНОЕ СУЩЕСТВО НЕ МОЖЕТ ПРИЧИНИТЬ ВРЕД ДРУГОМУ РАЗУМНОМУ СУЩЕСТВУ ИЛИ СВОИМ БЕЗДЕЙСТВИЕМ ДОПУСТИТЬ, ЧТОБЫ ДРУГОМУ РАЗУМНОМУ СУЩЕСТВУ БЫЛ ПРИЧИНЕН ВРЕД».
— Но он же сигналит «Спасите наши души» и заманивает на Свалку людей!
— Он больше никого не заманит. Я убрал из его памяти букву «Д», и теперь на этот сигнал никто не сунется. Кто захочет работать на Свалке? А ему здесь самое место. Он приведет Свалку в порядок.