И процесс пошел.
До весны я спокойно работал, никак не показывая того, что могу быть самостоятельным руководителем. Я дисциплинированно выполнял распоряжения руководства, держал документацию в идеальном порядке, пытался быть строгим, но справедливым с подчиненными, и при этом выполнял все функции обычного терапевта на участке.
Свободного времени оставалось мало, но это и к лучшему.
Зимний сезон никогда не был для меня любимым временем. Я не люблю мороз и белый снег, от которого отражается солнце, обжигая глаза.
Я, по-прежнему, находился в застывшем состоянии.
По ночам я все также думал, создавал образы и рисовал картины. Я просто терпеливо ждал.
До месяца апреля, когда пришло время настоящей весны.
В один из первых теплых солнечных дней на прием пришла сравнительно молодая пациентка, которая вывела меня из состояния заморозки, и я понял, что моё время пришло и пора делать первый шаг.
Я смотрю на часы, и, увидев, что до оперативки у главного врача есть еще десять минут, говорю:
— Марина, а давайте чай попьем. Нам ведь хватит десяти минут?
— Конечно, Михаил Борисович, — радостно улыбается в ответ медсестра.
И, нажав на кнопку электрического чайника, достает из тумбочки чашки, чай в одноразовых пакетиках, печенье и конфеты.
3
Она появилась на пороге кабинета в начале апреля с жалобами на болезненное частое мочеиспускание. Типичные жалобы при остром цистите или обострении хронического воспаления мочевого пузыря. Я смотрел на пациентку и видел молодую женщину с многочисленными знаками порочной жизни. Вроде, она более-менее аккуратно причесана, но заметно, что волосы в последний раз видели шампунь минимум неделю назад. Макияж на лице, подчеркивающий большие глаза и длинные ресницы, но мешки под глазами, дряблая серая кожа и масса мелких морщинок, совсем не характерных для её возраста. На губах ярко-красная помада, но, когда она открывает рот, сразу заметно, что полость рта требует усиленной санации. Вроде, женщина использует какую-то туалетную воду или духи, но к нестойкому сладковатому запаху примешивается легкий аромат мочи, прокуренной одежды и немытого тела.
Анжела Мясникова, тридцать один год, не работает, в центре занятости на учете не состоит. Прописана на моем терапевтическом участке, но живет в другом месте у сожителя. Сдает свою комнату в общежитии и практически всё деньги от аренды пропивает.
Пока я выполнял обычный осмотр, она рассказала мне, как у неё всё это началось — проснулась утром, пошла в туалет и такая боль, что хоть волком вой.
— Где вы проснулись? — как бы невзначай спросил я.
— Дома, — спокойно ответила она.
Я кивнул. Да, она проснулась на бетонном полу лестничной площадки рядом с квартирой сожителя. Немного не дошла до постели.
— Вы что-то пытались делать, чтобы облегчить боль?
— Нет.
И снова она врет. Она несколько раз прикладывала бутылку с горячей водой к животу, но это не помогло.
Я объяснил пациентке, что надо делать, чтобы выздороветь. Написал название препарата и посоветовал тепло одеваться. Всё, как обычно. Я бы не обратил на неё внимания, если бы не увидел маленький пустячок в её жизни.
Ребенок трех лет от роду.
Маленькая девочка, которая пока еще учится ненавидеть.
Анжела Мясникова с сожителем жили в свое удовольствие. Сожитель — молодой мужик, перебивающийся случайными заработками, приносил кое-какие деньги в дом, которые тратились на водку и закуску. Анжела, кроме ежемесячной аренды комнаты в общежитии, тоже пыталась достать денег, чтобы показать свою полезность, но её хватало только на сбор и сдачу бутылок. Чувствуя свою зависимость перед мужчиной, она старательно ублажала сожителя, покорно принимая и побои, и насилие, и попреки, и радуясь малейшим знакам внимания со стороны мужчины. Находясь практически всё время в состоянии опьянения, мать почти не замечала дочь. И когда девочка просила кушать, она просто закрывала её в кладовке. Чтобы не мешала, особенно, когда сожитель находился дома. И даже когда девочка не просила ничего, мать, наткнувшись на неё в квартире, закрывала ребенка в кладовке. На всякий случай. Голод заставлял девочку брать пищу без спроса, но, чаще всего, ей доставались только хлеб и вода.
Девочка бы просто умерла от голода, если бы не добрые люди, живущие в этом же подъезде. Но эти же добрые люди даже не пытались что-то изменить. Никто из них и не собирался сообщать об этой ситуации куда-либо, никто не попытался повлиять или образумить непутевую мать.
Участковый милиционер пару раз проводил воспитательную работу с хозяином квартиры, но очень быстро бросил это пустопорожнее занятие и попросту забыл о существовании этой проблему на его участке.
Социальный работник, не найдя женщину с ребенком по месту прописки, со слов соседей написала в своих документах, что женщина выехала в неизвестном направлении и забыла про неблагополучную женщину и её ребенка.
Соседка сверху однажды попыталась поговорить с Анжелой, но, нецензурно оскорбленная, прекратила эти свои благие намерения.
Весь мир делал вид, что ничего не происходит.
Стадо медленно передвигалось вперед, старательно не замечая ничего вокруг.
Тени опасливо смотрели себе под ноги, чтобы не споткнутся и не наступить в дерьмо, опасаясь запачкаться.
Я думаю, что маленькая девочка по имени Ангелина еще не научилась ненавидеть мать. Она хотела любить самого близкого ей человека. Но трудно это делать, сидя часами во мраке маленького помещения. Это невозможно сделать, когда даже в своих одиноких играх ребенок желает избавления от такой жизни и неумело рисует себя рядом с убитой матерью. Я увидел всё это, когда стоял перед закрытой дверью кладовки. С той стороны двери стояла девочка и, прижавшись руками и ухом к деревянной поверхности, слушала тишину.