1
Аэропоезд мерно покачивался в силовом туннеле. Шипел воздух, сминаемый торпедой ведущей машины, воронкой горизонтального торнадо обволакивая тянувшиеся за ней вагоны. Картинка за окном то и дело смазывалась — воздух, сжимаемый металлическим телом поезда, нагревался неравномерно, горячие и холодные потоки перемежались, следуя друг за другом с удручающей регулярностью. Я поймал себя на том, что уже некоторое время бездумно пялюсь в окно, не замечая ни неба, ни проплывающих внизу деревьев и водоемов — слежу за этими чередующимися потоками так, как будто бы меня приставили наблюдать за ними. Возникло искушение просидеть так и дальше, до самого Эленгарда, ни о чем не думая и не замечая, как проходит время, но я подавил соблазн, вытащил из сумки увесистую книгу и откинулся на спинку сиденья. Выходные у родителей прошли достаточно мило, но завтра — экзамен по экономике, и герр Рихтер вряд ли обрадуется, если я не подготовлюсь. Я открыл учебник и погрузился в чтение.
Прошло какое-то время — полагаю, минут двадцать или чуть больше. Книга дробилась на полтора десятка разделов и множество маленьких глав — последних я успел проглотить с полдюжины и уже подходил к порции проверочных вопросов в середине раздела, как услышал шум открывающихся дверей в дальней части вагона. Оживленно болтая, мимо меня проследовала парочка — пожилой, но еще крепкий мужчина, и миловидная девушка лет двадцати пяти. Добрались до следующих дверей и скрылись из виду. Они явно направлялись в вагон-ресторан. Женщина меня не заметила. Мужчина тоже, но он и не должен был. А вот женщина могла почувствовать — так же, как почувствовал ее я, когда она только появилась в вагоне. Но, кажется, она была слишком занята своим спутником.
Еще несколько секунд я пялился в книгу. Вставать не хотелось. Происходящее не имело ко мне ровным счетом никакого отношения. С другой стороны, мне казалось, я должен что-то предпринять. Конец сомнениям положила шальная мысль: а вдруг, уладив свои дела с пожилым мужчиной, она возьмется за кого-нибудь еще? Например, за машиниста? Очень сомнительно, конечно. Крайне сомнительно, но… но все же такая вероятность была, поэтому я убрал книгу в сумку, поднялся на ноги и пошел в вагон-ресторан.
Все столики были заняты. Компания гуляк из Европы веселилась вовсю, распевая фривольные немецкие песни. Нужная мне парочка сидела за стойкой. Они уже успели заказать выпивку — два больших бокала с пивом. Мужчина казался по-настоящему счастливым. Подойдя поближе, я услышал, как он, захлебываясь от восторга, рассказывает какую-то нелепую историю из своей жизни. Женщина слушала очень внимательно, ободряюще улыбалась, и попивала пиво маленькими глоточками, как будто бы в бокал был налит ликер. Похоже, она не ожидала никаких неприятностей, поскольку заметила меня лишь тогда, когда я встал за спиной мужчины и принялся бесцеремонное ее рассматривать. Глаза ее прищурились, улыбка пропала. Мужчина тоже что-то почувствовал, замолчал и стал оглядываться назад. Я ободряюще улыбнулся женщине, словно она была моей старой знакомой:
— И давно ты здесь промышляешь?
Вместо ответа она злобно оскалилась, враз растеряв остатки своего очарования. Она уже не была молодой — тридцать пять лет, сорок, сорок пять… стремительно старела на глазах. Вокруг глаз появились морщинки, кожа вместо нежно-розового приняла сероватый оттенок.
Но ее спутник не видел всех этих удивительных превращений. Повернувшись, он загородил женщину своим грузным телом и недовольно спросил:
— Парень, что ты себе позволяешь?
Он хотел отпихнуть меня, но так и не решился это сделать — хотя до моего семнадцатилетия еще полтора месяца, выгляжу я на пару лет старше и физически развит для своих лет довольно неплохо. Потом наши глаза встретились и его взгляд перестал быть осмысленным.
— Сядь обратно. — Сказал я. Мужчина безропотно выполнил приказ. Я перевел взгляд на женщину.
— Поговорим?
Вместо ответа она оскалилась и зашипела — к счастью, еще не настолько громко, чтобы привлечь к нам внимание. Я быстро прикоснулся к капле пива на стойке и нарисовал знак из нескольких пересекающихся линий. Если эта безмозглая тварь превратится прямо сейчас, у всех на виду, наставник потом наверняка обвинит меня в том, что это я ее спровоцировал.
Мир вокруг слегка потемнел. Оккупировавшие половину вагона немцы затянули новую веселую песню. Я слышал их голоса, но все звуки казались тягучими и приглушенными, как будто бы они пели не в одном вагоне с нами, а где-то за стеной. В каком-то смысле, так оно и было, только вот стена, отгородившая нас с горгоной от внешнего мира, состояла не из камней, а из чистой энергии. Бармен, оказавшийся в этот момент рядом с нашим участком стойки, даже не посмотрел в нашу сторону. Он нас больше не видел.
Я повернулся к женщине. Ее превращение к этому моменту почти завершилось — лицо стало морщинистым и уродливым, красивое платье обернулось лохмотьями, а кожа посерела еще больше. Волосы превратились в клубок змей, и удлинившиеся клыки уже не помещались в некогда прелестном ротике.
Горгона поймала мой взгляд и широко улыбнулась. Ее сияющие глаза притягивали к себе, как магнит. Я ощутил, что захоти я повернуть шею или закрыть глаза — это будет чертовски тяжело сделать. Но я не хотел.
В памяти всплыл урок четырехлетней давности — герр Рихтер рассказывает группе учеников о том, как обитатели тайного мира отображались в древних легендах и мифах. Горгона не превратит вас в камень, говорил он, но иссушит, заберет вашу силу и жизнь — если только вы окажетесь достаточно глупы, чтобы посмотреть ей в глаза. Все увлеченно слушают, разглядывая рисунки на доске и отчетливо зная, что речь идет не просто о каких-то страшилках, а о том, с чем каждому из них наверняка придется иметь дело. Я веду себя точно также, как остальные. Мне нравится голос наставника, и я не хочу подрывать его авторитет в группе, рассказывая о том, как играл в гляделки с горгонами.