– Может, цыпленка сжуем?
– Он же горячий, – лениво возразил Турецкий.
– Ну, закажи себе мороженое.
Переливчато и длинно забибикал пейджер, Турецкий по звуку определил, что вроде не его, Грязнов тоже, но оба потянулись к карманам с единственным желанием, чтобы все-таки чужой. Оказалось, не повезло обоим. Биперы сработали одновременно, оттого и вышла такая чудная трель.
«В 12.50 у меня. Обязательно и без опозданий.
Меркулов».– Начальство вызывает, – вздохнул Турецкий.
– Аналогично, – буркнул Грязнов и подозвал официанта: – Пару цыплят сухим пайком заверните.
– Давай вечером ко мне, – предложил Турецкий, – посидим спокойно, моих же нет. И цыплята к тому времени как раз остынут.
– А кондиционер у тебя есть?
– Есть три вентилятора и полный морозильник льда… и еще холодный душ.
– Заметано, – кивнул Грязнов, принимая у официанта объемистый пакет. – Тебя подвезти?
Турецкий взглянул на припаркованную у тротуара раскаленную «Ниву» и отказался:
– Я лучше на метро, там прохладно.
3
Нужно было все-таки на Славке подъехать, вяло упрекал себя Турецкий, с семиминутным опозданием проникая к Меркулову.
В кабинете заместителя генерального прокурора натужно ревел кондиционер, создавая вполне сносную атмосферу. Константин Дмитриевич и еще какой-то толстый тип сидели за маленьким столиком и потягивали чай со льдом. Красное щекастое лицо посетителя лоснилось от пота, и он поминутно обтирал его огромным клетчатым платком. Пиджак гостя висел на спинке кресла, узел галстука покоился где-то в области живота. Лицо это Турецкий уже определенно где-то видел, – скорее всего, по телевизору. Наверняка какая-нибудь правительственная шишка со своими личными неразрешимыми проблемами, которые никак нельзя доверить обычным ментам не вследствие реальной сложности и глобальности, а просто потому, что чин обязывает пользоваться исключительно услугами следователей по особо важным делам.
Меркулов Турецкому ничего не сказал, только посмотрел на часы, а потом поверх очков на «важняка» со значением. Гость с некоторым трудом вынул себя из кресла и, для проформы подтянув галстук сантиметра на полтора вверх, начал знакомиться:
– Промыслов Валерий Викторович. Наслышан о вас как о высоком профессионале. Рад встрече и возлагаю на ваш профессионализм большие надежды. – Он перевел дух и вытер снова взмокший лоб. – Жарко, не правда ли?
– Лето же, – сдержанно ответил Турецкий.
– Я тут начал было излагать Констанин Дмитричу подробности… – Промыслова прервал звонок мобильника. – Извините. – Он, поморщившись, взялся за трубку: – Слушаю. Да-да. Да слушаю же. Черт, вот вам и японская техника, ничего не слышно. – Он беспомощно посмотрел на трубку, издававшую нечленораздельные хрипы, а потом на Меркулова: – От вас можно позвонить?
Костя кивнул в сторону батареи телефонов на своем столе.
– Зеленый – городской.
Промыслов поплелся звонить, а Турецкий, придвинув к столику третье кресло, уселся под самый кондиционер и щедро навалил себе в стакан льда, лимона, сахару и плеснул немного чая.
– У него сын пропал, – вполголоса сообщил Меркулов, – хочет, чтобы ты нашел.
– А собака у него не пропала? Или, может, попугайчики, или рыбки из аквариума?
– Не паясничай. С генеральным уже все согласовано.
– Вот так, значит? – надулся Турецкий. – Как в отпуск, так нельзя. Дела государственной важности, Россия гибнет без «важняка» Турецкого. А дела-то всего – вернуть блудного сына под родительский кров. Кстати, кто у нас папа?
– Вице-премьер. Ты что, телевизор не смотришь?
– Зимой смотрю, а летом он у меня бастует – жарко, говорит, транзисторы плавятся.
Промыслов наконец закончил разговор и, отдуваясь, вернулся в кресло.
– Дело, Александр Борисович, деликатное и, возможно, для вас необычное. Пропал человек, Промыслов Евгений Валерьевич. Как вы уже догадались, мой сын. В последний раз Евгения видели десять дней назад в его квартире на Цветном бульваре, откуда он ушел в сопровождении подозрительных личностей, и с тех пор о его местонахождении ничего не известно. Евгению тридцать два года, не женат, родственников, кроме нас с супругой, нет. Последние полгода не работал. Его мать настаивает на том, что это похищение, и в принципе я с ней согласен…
– Вам выдвинули какие-то требования? – справился Турецкий.
– Нет. Пока, во всяком случае, нет.
– А не мог он просто уехать с друзьями, например к морю, лето же?
Промыслов сокрушенно покачал головой:
– Я не сказал вам самого главного. Евгений употребляет наркотики. И… поскольку постоянных источников дохода у него нет, он вынужден регулярно обращаться за деньгами ко мне или моей жене…
– И вы регулярно снабжали его деньгами? – искренне удивился Турецкий.
– Я регулярно помещал его в самые лучшие клиники, и в России и за границей, но ремиссия длилась в лучшем случае неделю-полторы, а потом все начиналось сначала. А деньги… Да, деньги я давал, лучше пусть возьмет у меня, чем пойдет грабить на дорогах. – Промыслов вынул из портфеля тонкую папку и протянул Турецкому: – Вот тут вы найдете адреса и телефоны его знакомых, несколько фотографий и другие сведения, которые могут вам пригодиться. Если будет нужно что-то еще – звоните немедленно, там есть и мои телефоны. И насчет текущих расходов можете не беспокоиться, я все компенсирую.
– Какие наркотики он принимает?
– Амфитамины и, кажется, опиум.
– Вы ведь уже, наверное, что-то предпринимали? – вклинился Меркулов.
– Конечно, жена регулярно обзванивает больницы и морги, но все безрезультатно. Мы уверены, что Евгений жив, нужно искать.
– А люди? – возмутился Турцкий. – В одиночку я полгода искать буду, он скорее сам домой вернется.
Меркулов только пожал плечами, у него лишних людей вообще нет, а в сезон отпусков и подавно каждый человек на счету. У вице-премьера тоже, очевидно, лишнего десятка телохранителей не было.
– Что вы предлагаете? – спросил Промыслов.
– Честно говоря, предложение мое несколько… м-м-м-м… нетривиально, – пробормотал Турецкий и посмотрел и Меркулова.
Тот слегка напрягся:
– А именно?
– Возможно даже, что оно противоречит некоторым м-ммм… нормам.
– И все-таки? – нервно настаивал вице-премьер.
– Поэтому я говорю это только как частное лицо. Я бы порекомендовал вам подключить к розыскам сына хорошее детективное агентство.
– И у вас есть такое на примете, – не то спросил, не то догадался Промыслов.
– «Глория». Вы ведь, кажется, упоминали, что материальные затраты вас не смущают.
Промыслов посмотрел на «важняка» укоризненно.
– У вас ведь тоже есть дети? Это, знаете ли, тот случай, когда, не задумываясь, отдашь последнюю рубашку. Но вот это детективное агентство…
До последней рубашки, пожалуй, не дойдет, если находились деньги, чтобы зелье оплачивать, на Денисовы услуги и подавно найдутся.
– За их профессионализм я ручаюсь, за личную скромность тоже. Вот и Константин Дмитрич подтвердит.
Меркулов сдержанно кивнул.
– Поступайте, как считаете нужным, – согласился Промыслов. – Извините, я должен ехать. Держите меня в курсе. – Он протянул Турецкому влажную ладонь.
– Ну спасибо, Костя, – буркнул Турецкий, когда они остались вдвоем. – Удружил. Век не забуду. И детям накажу, чтобы не забывали. И внукам…
– Кончай брюзжать, – вздохнул Меркулов, – думаешь, мне улыбается всем этим шишкам штаны держать? Закончишь с делом, поедешь в отпуск, это тоже с генеральным согласовано.
– А чего там, собственно, заканчивать? Завтра же позвоню Промыслову, скажу, что след сына обнаружился в Дагомысе, и поеду его как бы ловить.
– Я тебе позвоню, – незло погрозил пальцем Меркулов. – Кстати, почему именно в Дагомыс, а не в Сочи, например?
– В Сочи у меня Ирка отдыхает, а курортные романы – дело святое… Зачем ей мешать. Полгода меня пилила, денег требовала. Наскребли на билеты в оба конца и путевку без питания. Нинка гитару с собой потащила, сказала: деньги кончатся, будут песни петь по подземным переходам. Представляешь, дают это они концерты с большим успехом: дипломированный музработник Ирина Генриховна с дочерью, вокруг поклонники, бомонд, богема, спонсоров себе уже завели, меценатов, а тут я появляюсь… – Турецкий потянулся, хрустнув суставами. – Ладно, пойду составлять план следственных мероприятий. Только тут вот какая загвоздка, Костя. А что делать, если наш Жека все-таки бомбанул кого-то или, того хуже, грохнул? Предавать его в суровые руки правосудия или у него как у сына вице-премьера иммунитет?