Щенок не успокаивался, и у Джулии даже возникло ощущение, будто он аккомпанирует льющейся из динамика мелодии. Джулия нежно пощекотала его шейку.
– Ты мне поёшь? – спросила она, впервые за долгое время улыбнувшись. – Знаешь, мне кажется, будто ты поёшь!
Щенок замолчал и посмотрел на нее, задержав взгляд на пару секунд. Затем заскулил снова, на сей раз уже не от испуга.
– Певец! Сингер! – прошептала Джулия. – Я, пожалуй, назову тебя Сингером.
Глава 1
Четыре года спустя
За годы, прошедшие со дня смерти Джима, Джулия Беренсон смогла каким-то чудом найти в себе силы начать новую жизнь. Это произошло не сразу, не в одночасье. Особенно были трудны и полны одиночества первые два года. Но время – лучший лекарь – сумело благотворно подействовать на Джулию и смягчить тяжесть утраты. Хотя она любила Джима и знала, что какая-то часть ее существа будет всегда любить его, боль утратила свою остроту по сравнению с первыми днями одиночества. Джулия не забыла слезы, пролитые в те горькие дни, и абсолютную пустоту, в которую превратилась ее жизнь после смерти мужа, однако острая душевная боль со временем постепенно улеглась. Теперь Джулия вспоминала Джима с нежной улыбкой, испытывая невыразимую благодарность за счастливые дни, когда они были вместе.
Она также была благодарна и Сингеру. Джим поступил совершенно правильно, подарив ей собаку. Сингер до известной степени помог Джулии прийти в себя после постигшего ее тяжкого испытания.
В данный момент, лежа в постели холодным весенним утром в своем доме в Суонсборо, что в Северной Каролине, Джулия не думала о том, какой замечательной, надежной опорой был Сингер для нее все эти четыре года. Вместо этого она мысленно проклинала сам факт его существования, чувствуя, что ей нечем дышать, и раздумывая: «Не могу поверить в то, что я вот так и умру. Скорчившись в постели, рядом с любимой собакой».
Сейчас, когда Сингер лежал, навалившись на грудь Джулии, она думала о том, что скоро ее губы посинеют от нехватки кислорода.
– Вставай быстрее, лентяй! – прохрипела она. – Ты задушишь меня!
Громко храпящий Сингер не слышал ее, и Джулия принялась яростно ворочаться, надеясь разбудить его. Задыхаясь под немалым весом пса, она представила себя закатанной в ковер жертвой мафии, которую закоренелые негодяи собираются бросить в озеро.
– Я тебе серьезно говорю, негодник! – с усилием произнесла Джулия. – Я не могу дышать! Ты раздавишь меня!
Сингер наконец поднял огромную голову и сонно посмотрел на хозяйку. «Из-за чего весь это шум? – спрашивал его взгляд. – Разве ты не видишь, что я просто пытаюсь отдохнуть?»
– Убирайся! – крикнула Джулия.
Сингер зевнул и равнодушно ткнулся холодным носом в щеку хозяйки.
– Да-да, доброе утро. А теперь убирайся!
Сингер фыркнул и принялся подниматься, еще сильнее придавив Джулию. В следующее мгновение он навис над ней, напоминая какое-то чудовище из малобюджетного фильма ужасов. «О Боже, – подумала она, – да он просто великан какой-то. Разве когда-нибудь привыкнешь к этому?» Джулия тяжело вздохнула и, нахмурившись, посмотрела на пса.
– Разрешала я тебе забираться ко мне в постель?
По ночам Сингер обычно спал в углу спальни. Однако две последние ночи он забирался к Джулии в постель. Вернее, наваливался прямо на нее. Безумная собака.
Сингер наклонился и лизнул ее в щеку.
– Нет-нет, ты еще не прощен! – запротестовала Джулия, отталкивая его. – Даже не пытайся подлизаться ко мне. Ты едва не лишил меня жизни. Ты же такой тяжелый, вдвое тяжелее меня. Уходи! Слезай с постели!
Сингер заскулил, как обиженный ребенок, но в следующее мгновение соскочил на пол. Джулия приняла сидячее положение, ребра болели. После этого посмотрела на будильник и задумалась, затем одновременно с Сингером потянулась и отбросила простыни.
– Ну пошли! Я выпущу тебя, а сама пока приму душ. Только не смей подходить к соседским мусорным бакам! Соседям это не понравится. Они уже и так оставляли мне записку – они были жутко тобой недовольны.
Сингер внимательно посмотрел на хозяйку.
– Знаю, знаю. Это всего лишь мусор, в нем нет ничего ценного, но некоторые люди иногда так нелогичны!
Сингер вышел из комнаты и направился к входной двери. Джулия, идя за ним следом, разминала плечи, и глаза ее на мгновение непроизвольно закрылись. Этого делать как раз и не следовало. По пути из спальни она ударилась большим пальцем ноги о шкаф. Боль была адская. Джулия вскрикнула и разразилась ругательствами, сочетая в потоке брани богохульство и то, что в лингвистике называется метатезой[1]. Прыгая на одной ноге, она – как ей подумалось – в своей розовой пижаме напоминала зайчика из рекламы батареек «Энерджайзер».
Сингер смерил хозяйку взглядом, в котором читалось недоумение. «Что случилось? Это ведь ты меня разбудила, так что давай, будь добра, выпускай поскорее на свободу. У меня на улице есть кое-какие дела».
– Ты разве не видишь, что я ногу повредила? – простонала Джулия.
Сингер снова зевнул. Его хозяйка потерла ушибленную ногу, а затем снова заковыляла следом за псом.
– Спасибо тебе за то, что пришел на помощь! – съязвила Джулия. – В случае опасности помощник и спасатель из тебя никудышный!
В следующую секунду, когда Сингер, выходя из двери, наступил на раненую ногу Джулии, его хозяйка поняла, что он сделал это нарочно, но пса уже и след простыл. Вместо того чтобы направиться прямиком к мусорным бакам, Сингер внимательно обследовал участок леса, примыкавший к дому. Он водил своей огромной головой из стороны в сторону, как будто желая увериться в том, что вчера никто не высадил тут новых деревьев или кустарников. Не секрет, что все собаки любят помечать территорию, однако Сингер, судя по всему, был уверен, что если бы нашлось достаточно пространства, где он мог бы облегчиться, его наверняка провозгласили бы Королем Собак Всего Мира. По крайней мере это позволяло ему время от времени чувствовать себя независимым.
Впрочем, следует поблагодарить небеса хоть за малую их благосклонность, подумала Джулия. За последние пару дней Сингер совершенно измучил ее. Пес ни на шаг не отходил от хозяйки, не позволяя ей уединиться даже на несколько минут, за исключением тех случаев, когда она выгуливала его. Когда Джулия мыла на кухне посулу, он постоянно толкался у нее под ногами. Ночами дела обстояли еще хуже. Прошлой ночью Сингер целый час беспрерывно рычал, время от времени прерывая это меланхолическое занятие коротким, громким лаем. Джулия едва не сошла с ума и решила либо в самое ближайшее время обзавестись конурой со звукоизоляцией, либо приобрести ружье, предназначающееся обычно для охоты на слонов.
И дело не в том, что поведение Сингера «слегка» изменилось. У него был вид вполне разумного существа, да и вел он себя совсем как человек. Отказывался есть из собачьей миски, обходился без поводка, а когда Джулия смотрела телевизор, забирался на диван рядом с ней и устремлял взор на экран. Когда она разговаривала с ним – вернее, когда кто-либо начинал разговаривать с ним, – Сингер отвечал собеседнику внимательным взглядом, наклоняя голову набок, как будто следил за ходом беседы.
Кроме того, Джулии казалось, что он понимает все, что бы она ни приказывала ему. Независимо от характера команды, пусть даже шутливой, пес обязательно выполнял ее.
«Не мог бы ты мне принести из спальни мой бумажник?»
В следующую секунду Сингер бросался выполнять ее пожелание.
«Ты не выключишь свет в спальне?»
Он вставал на задние лапы и носом выключал свет.
«Отнесешь консервированный суп в кладовку, ладно?»
Сингер осторожно брал консервную банку зубами и ставил ее на полку. Конечно, есть и другие прекрасно натасканные собаки, но не до такой же степени. Кроме того, Сингер вообще не нуждался в какой-либо дрессировке. Во всяком случае, в настоящей дрессировке. Джулии достаточно было лишь раз показать ему что-то, и он сразу запоминал.