– Так-то оно лучше, – пробормотал он. – Так-то оно спокойнее. Солдаты все-таки войн не проигрывают. А вы, умники, думайте. – И он направился к раскладушке, стоявшей под яблоней, в играющей солнечными зайчиками тени.
* * *
Когда на следующее утро Пафнутьев шел по коридору к своему кабинету, то невольно обратил внимание на нескольких человек, стоявших в углу у маленького столика. Они и в самом деле обращали на себя внимание – была в их облике какая-то независимость, может быть, даже вызов. Обычные посетители прокуратуры так себя не ведут. Когда Пафнутьев подошел к своей двери, один из них отделился и направился к нему.
– Здравствуйте. Павел Николаевич, – сказал подошедший и почтительно остановился в двух шагах.
– Здравствуйте, – Пафнутьев посмотрел ему в лицо и понял, что он никогда до этого с этим человеком не встречался. Это уже хорошо, подумал Пафнутьев и, справившись наконец с дверным замком, шагнул в кабинет. Но зацепился пиджаком за ручку двери, пошатнулся и, взмахнув рукой, невзначай оперся на незнакомца. И сразу догадался, что у того под мышкой спрятано что-то твердое, что-то выступающее. Нечто такое, что всем показывать нежелательно.
– Да, вы правы, – улыбнулся незнакомец. – Это пистолет. Я могу войти?
– Входите, если мне это ничем не угрожает.
– А если угрожает?
– Тогда лучше не входить.
– Нет, я все-таки войду.
Пафнутьев бросил на стоячую вешалку кепку, пиджак повесил на спинку жесткого кресла. После этого плотно уселся, положил руки на полированную поверхность стола и поднял голову.
– Присаживайтесь.
– Спасибо.
Человек, который так решительно вошел к нему, Пафнутьеву понравился. Не было в нем мелочной суеты, какой-то недостойной значительности или игры в значительность, он нисколько не смутился, когда Пафнутьев нащупал пистолет у него под мышкой. Во всем его поведении было спокойствие и твердое знание, чего он хочет. Такое настроение Пафнутьев чувствовал сразу.
– Меня зовут Сергей Семенович, – сказал незнакомец.
– Очень приятно. Один вопрос – вас действительно так зовут?
– Хм... Ну вы даете, Павел Николаевич... Нет, меня зовут иначе, немного иначе...
– Семен Сергеевич?
– Да.
– Слушаю вас внимательно, Семен Сергеевич.
– Первый раз в прокуратуре, – растерянно проговорил гость. – Не знаю, с чего начать.
– Ну, раз тропинку к нам протоптали, теперь будете здесь чаще.
– Что вы имеете в виду?
– Да ладно! – махнул рукой Пафнутьев. – Что там у вас? Выкладывайте. Уж и пошутить нельзя, в самом деле! Какие-то вы все немного испуганные.
– Кто все?
– Посетители.
– А... Значит, так. – Сергей Семенович или Семен Сергеевич вздохнул, посмотрел на Пафнутьева. – Значит, так, Павел Николаевич... Наших ребят три дня назад расстреляли в джипе. Слышали?
– Так это ваших ребят, значит... И что же?
– С нами поступили плохо. Мы этого не заслужили. Работали не совсем законно, но без крови. Вели себя пристойно.
– Я, конечно, понимаю условность такого определения.
– И я его понимаю. Вам, Павел Николаевич, мы работы не давали. Согласны?
– Руки не доходили! – рассмеялся Пафнутьев.
– Мы не возникали, Павел Николаевич, – настойчиво повторил гость. – И не намерены были делать это в будущем.
– А теперь? Какие ваши намерения теперь?
– У нас нет выбора.
– Хотите начать отстрел?
– А что остается?
Пафнутьев некоторое время молча рассматривал необычного гостя. Упитанный, гладко выбритый, грамотно, коротко постриженный, одет тоже неплохо – светлый костюм, белая рубашка, галстук песочного цвета и, естественно, рукоятка пистолета под мышкой. Отличительные признаки... Шрам над правой бровью... Наколка в виде кольца на правом безымянном пальце – этих подробностей Пафнутьев просто не мог не заметить. Зачем он пришел? Сообщить о том, что начинает отстрел конкурентов? Но зачем об этом знать ему, начальнику следственного отдела? Просят поддержки? Но ведь мы не можем отстреливать бандитов, мы обязаны их брать живьем...
– Вы хотите объединиться со мной в борьбе с этими беспредельщиками?
– После того, как нам нанесли столь чувствительный удар, мы можем и не задумываться о средствах, – ответил гость. – Согласны?
Пафнутьев промолчал.
Гость явно увиливал. Он не сказал ничего определенного, отвечает вопросами, уходит от прямого разговора. Или же он попросту боится сказать что-то определенное, или же никак не может решиться произнести, ради чего пришел.
– Прекрасная погода, не правда ли? – сказал Пафнутьев, глядя в окно. – С утра прошел дождь, теперь вот солнышко выглянуло... Вы не намокли, пока добирались сюда?
– Нет, мы на машине.
– Хорошая машина?
– Джип.
– О! – восхитился Пафнутьев. – У вас, оказывается, не один джип? А то, когда вы сказали, что ваш джип расстреляли, я сразу как-то опечалился, посочувствовал... Как же, думаю, ребята будут теперь по городу перемещаться... Представляете? А теперь, когда вы сказали, что есть еще один джип, я сразу успокоился и про себя подумал, что теперь-то вы уж точно не пропадете. Какой национальности оставшийся джип?
– Японской, – ответил гость в некотором замешательстве. Он не понял ни слова из сказанного Пафнутьевым о погоде, о переживаниях и мучительно пытался сообразить, что стоит за всем этим словесным потоком.
– Японец? – восхитился Пафнутьев. – Это просто здорово! Какого цвета?
– Темно-зеленый.
– И все колеса ведущие?
– Все до одного.
– У меня нет такой машины. И никогда не будет.
– Почему же, – улыбнулся гость, уловив в словах Пафнутьева скрытый смысл. – Будет. И для этого достаточно сказать... Да, дескать, хочу джип.
– Не хочу. – Пафнутьев решительно покачал головой. – И не уговаривайте! Нет-нет-нет! Чтобы я владел японским темно-зеленым джипом со всеми четырьмя ведущими колесами?! Ни за что!
– Мне показалось, что вы... Вроде как не против...
– Я?! – Пафнутьев откинулся на спинку кресла. – Намекнул?! Нет, что вы! Для намеков надо иметь ум тонкий, изощренный, сообразительный, ум, способный просчитывать варианты на несколько ходов вперед! А я... Мой ум прост, примитивен, прямолинеен. Что вижу, то и пою. Если вы со мной согласны, что погода сегодня хорошая, я тем и счастлив. Со мной редко кто соглашается. Вот вы согласились, и мне уже приятно. Очень рад был повидать вас, познакомиться... Вы производите впечатление хорошего, порядочного человека. Если что понадобится, заходите, всегда буду рад. Только позвоните предварительно, чтобы я успел разбросать текучку и отдаться вам полностью и без остатка. Всего доброго! – Пафнутьев радушно протянул руку.
Но он недооценил своего собеседника. Пафнутьев ожидал растерянность, смущение, но ничего подобного не увидел – гость улыбался понимающе и спокойно.
– Сядьте, пожалуйста, со мной это бывает... Я не знаю банды, которая возникла на подведомственной вам территории. Но если они ведут себя так, я делаю вывод – беспредельщики. Никакие беспредельщики не могут действовать слишком долго. Они обречены. Они скорее всего взорвутся сами, изнутри.
– Очень даже может быть, – кивнул Пафнутьев. – Но могут пройти годы, пока произойдет предсказанный вами взрыв.
– Я не знаю о них ничего. Возможно, прибыл какой-то крутой авторитет и решил заявить о себе. Возможно, недоразумение, хотя это маловероятно. Помимо ребят, расстрелянных в джипе, пропал еще один наш человек, возможно, его похитили...
– Фамилия?
– Видите ли, мне бы не хотелось...
– Фамилия? – твердо повторил Пафнутьев.
– Левтов. – Его нет. Среди живых его нет.
– Вы уверены?
– Да, – кивнул Пафнутьев. – Мы его найдем, или вы его найдете... Но... Он мертв.
– Вот, значит, как. – Гость помолчал некоторое время, привыкая к новости, которую сообщил Пафнутьев. – Ну что ж, пусть. Но мы не сдаемся, Павел Николаевич. Будем работать. Не откажемся и от вашей помощи.
– Я тоже не откажусь.
– На это я и надеялся. Есть такой адвокат... Илья Ильич Огородников. Запомнили? Если ему зажать яйца дверью, он расскажет много интересного. Он выходил на нас от имени этой банды.