– Не торопясь передергивает затвор и дает длинную очередь по окнам. Некоторые утверждают, что была и вторая очередь… Гильзы мы подобрали. Половину обоймы выпустил. Потом развернулся, свернул в переулок и был таков.
– Жертвы?
– Есть… Один умер на месте. Его увезли до того, как ты пришел.
– Могли бы и не торопиться.
– Увезли, Паша. Если захочешь посмотреть, знаешь, где его можно найти. Теперь не убежит. Второго ты видел. Должен выжить. Я не силен в медицине, но по части огнестрельных ранений за последние два года получил неплохой опыт…
– Понял. А остальные посетители? Уцелели? Выжили?
– Видишь ли, Паша, ресторан был пуст. Время раннее. Анцыферов тебе расскажет подробнее. В это время здесь вообще никого не бывает. Только вон в том углу сидели четыре человека. Беседовали. Общались.
– Куда же они делись?
– А двоих ты знаешь…
– А остальные?
– Ушли, Паша.
– Как ушли?! – не понял Пафнутьев. – Как могли уйти, если двое из друзей валяются в кровищи?
– Ушли черным ходом.
– Так… Значит, один убит, второй ранен… А двое скрылись? Правильно?
– Все именно так, Паша. – Шаланда склонил голову, как бы преклоняясь перед проницательностью Пафнутьева. – Тот мужик на мотоцикле с автоматом… Он, похоже, знал, кто именно сидит за столиком у окна. Не просто по окнам, он по ним полоснул. Это была разборка, Паша.
– Меня удивляет, почему тот хмырь на мотоцикле не бросил в окно еще и пару гранат.
– Да, так было бы гораздо надежнее, – согласился Шаланда.
– Что-нибудь знаешь о тех двоих?
– Об этом лучше поговорить с твоим другом Леонардом.
– Тоже верно.
– Наверняка рыло в пуху.
– Конечно. Поэтому он тебя и об отпуске спросил.
– Если он сунется ко мне с этими авиабилетами, – медленно проговорил Шаланда, шаря глазами по залу в поисках Анцыферова, – я не отпущу его, пока он их не съест без остатка.
– Крутой ты мужик, Шаланда, – проговорил Пафнутьев и придвинул к себе плоский кожаный кошелек. Внутри оказались несколько стодолларовых бумажек, блокнотик с телефонными номерами. – Кажется, все, – проговорил Пафнутьев и, сложив кошелек, легонько похлопал им по ладони. Что-то насторожило его, кошелек вел себя не так, как положено вести себя пустому кошельку из тонкой кожи. Пафнутьев снова заглянул во все отделения и потайные кармашки. Отогнув очередной отворот, он сунул туда палец и, вскрикнув, отдернул его. На пальце показалась капелька крови – в кошельке было что-то чрезвычайно острое. Теперь уже с большей осторожностью Пафнутьев вынул круглую жестяную крышку от консервной банки.
– Вопросы есть? – спросил он.
– Боже! – прошептал Шаланда. – Неужели он?
– Куда ты отправил раненого?
– «Скорая» увезла… К Овсову, конечно.
– Там надежно?
– Пока обходилось, – ответил Шаланда, бросив опасливый взгляд на Пафнутьева. Убеждался не один раз, если спрашивает Пафнутьев о надежности, то не зря, жди беды.
– Подбиваем бабки. – Пафнутьев окинул взглядом разбитые витрины ресторана. Лицо его, освещенное холодным белесым светом зимнего дня, изредка вспыхивало синеватыми бликами от милицейской мигалки. – Подбиваем бабки, – повторил он, но Шаланда перебил его:
– А чего их подбивать? Один убитый, второй при смерти, двое сбежали. Вот и все. Никого не осталось.
– Анцыферов остался, – негромко проговорил Пафнутьев.
– Ты думаешь…
– Конечно. Значит, так… Не теряя ни минуты, дуй к Овсову. У него там неплохо налажено, а ты удвой, понял? Утрой охрану. Похоже, мы схватили за хвост такого зверя, – он постучал пальцем по тонкому кошельку, лежавшему на столе, – такого зверя, что не знаю даже, мы его схватили или сами заглотнули крючок. Похоже, отстрел идет, Шаланда. Большая охота началась. Когда ушел Байрамов, город начали делить заново. А сейчас, видишь… Вовчик Неклясов засветился.
– Будут трупы?
– А как же, – усмехнулся Пафнутьев. – На то он и Неклясов.
– Слышал, Листьина хлопнули?
– Три дня по всем программам мне об этом докладывали. Все боялись, что не проникнусь, не так подумаю, не те выводы сделаю.
– Хороший был парень, – вздохнул Шаланда.
– Бедняков не убивают, сказал классик. Могу добавить: телеведущих тоже не убивают.
– Кого же убили?
– Крупного бизнесмена убрали. Мафиози… Хотя ему это слово, возможно, и не понравилось бы…
– В какую степь поскачем?
– Видел крышку от консервной банки? Все дела, где она мелькает, собираем в одну кучу. Ведь кое-кто и жив остался, есть свидетели. Они не очень хорошо выглядят, но живы…
– Пока, – сказал Шаланда, поднимаясь. И непонятно было, то ли он попрощался с Пафнутьевым, то ли поправил: хотя, дескать, свидетели и живы, но ненадолго, пока живы.
– Пока, – ответил Пафнутьев. И в его голосе тоже прозвучала двусмысленность.
* * *
Кабинет Анцыферова, затаившийся в подсобных глубинах ресторана, выдавал и хорошие доходы заведения, и хорошее представление хозяина о самом себе. Черная мебель, шторы с золотыми искорками, японский телефон, показывающий и продолжительность разговора, и время, и даже номер, с которого в данный момент кто-то решился звонить господину Анцыферову. Напротив письменного стола стоял шкаф, и в него на высоте человеческого роста были втиснуты три небольших телевизора. Один показывал вход в ресторан со стороны улицы, и в данный момент на нем можно было увидеть разгромленные окна, машину милиции, толпу любопытных. Едва войдя в кабинет, Пафнутьев увидел на экране Шаланду – тот тяжело шагал к своей машине. На втором экране можно было наблюдать за тем, что происходит в зале. Сейчас в зале было пустынно, шторы колыхались на снежном ветру, официанты в белых кителях сгребали и выносили битое стекло. Третий экран показывал кухню. Видимо, Анцыферов хотел твердо удостовериться в том, что продукты у него не воруют, посторонние люди на кухню не заглядывают, в рот и в карманы ничего не суют. А кроме того, повара и поваренки, зная, что в данный момент за ними придирчиво наблюдает хозяин, были более усердны и старательны.
За черным столом сидел Анцыферов. Лицо его было скорбным, но приветливым. Всем своим видом он выражал готовность помочь правосудию всеми своими силами и возможностями.
– Садись, Паша, – сказал он, показывая на черный стул с никелированными подлокотниками. – Выпить хочешь?
– Если спрашиваешь, то нет.
– Виноват… Сейчас дам команду.
– Не надо, Леонард. У нас еще будет повод… Похоже, мы с тобой надолго породнились.
– Не понял? – Анцыферов вскинул брови так высоко, что даже рот его приоткрылся, и выражение лица получилось изумленно-радостным, будто для него и в самом деле было большим счастьем видеться с Пафнутьевым ежедневно.
Пафнутьев сел в кресло, которое могло поворачиваться на мощной металлической штанге. И он, конечно же, не упустил такой возможности – повернулся вместе с креслом вокруг оси, внимательно осмотрев весь кабинет.
– А здесь не хуже, – наконец сказал он.
– Я тоже так думаю, – холодновато ответил Анцыферов, он не любил, когда ему напоминали о прежней деятельности. То ли считал, что много потерял, то ли был уверен в обратном – многовато приобрел, оказавшись во главе преуспевающего предприятия. – Слушаю тебя, Паша.
Пафнутьев сделал еще один оборот, задержался взглядом на мелькающих экранах, получив полное представление о том, что делается на улице, в ресторане, на кухне…
– Дорого обошлось? – спросил он, кивнув на экраны.
– Спонсоры помогли.
– А что, они еще живы?
– Мои живы, Паша, – улыбнулся Анцыферов.
– Я не имел в виду твоих или чужих… Я хотел спросить… Разве еще существуют на белом свете спонсоры, меценаты, благодетели?
– Иногда я тоже в этом сомневаюсь.
– Ну, ладно, – вздохнул Пафнутьев, с сожалением оставляя приятную тему. – Когда это произошло? – Он кивнул на экран, на котором у разбитых окон возились официанты, подбирая осколки стекол, подметая мусор, сгребая в кучи грязные скатерти.
– Примерно час назад… Около одиннадцати. Мы только успели открыться.