Королева Кубков, Королева Жезлов - Александр Зорич

Александр Зорич

Королева Кубков, Королева Жезлов

рассказ

Девочка безучастно посмотрела вверх, в круглый колодец распахнутого канализационного люка.

Золотило куст полыни у самого края закатное солнце, красное, как перезрелая клубничина. В вышине играли в голодные свои догонялки черные стрижи. Ветер донес трель автомобильного клаксона – изуродованную мелодию из «Крестного отца». Чуть погодя – далекий поездной гул.

Давным-давно к выходу из люка вели скобы-ступени, но теперь они осыпались, съеденные ржавчиной.

Чтобы выбраться наверх достаточно было подпрыгнуть. Метра на три с половиной в высоту.

Девочка долго, пока не затекла шея, смотрела вверх.

– Я… тут! – набравшись храбрости, крикнула она. Эхо повторило ее писклявый призыв и, размножив, уволокло в темноту.

Прямо под люком подземная река образовывала нечто вроде сухой отмели из желтого кладбищенского песка. Роль живописных валунов, ограждавших отмель от тухлой воды, исполняли глинистые комья грязи и сплющенные пивные банки. Между ними змейками вились буро-коричневые струи – уцененная Зона из фильма Тарковского.

Тата заглянула в сумочку. Вынула из нее старинную колоду карт. Пристроила сумку под попой и уселась в золотистом круге света, что струился из люка. Хрустнула пластиковая трубка раздавленной губной помады. Бережно перебирая карты, она вытащила одну – это был Король Кубков – и спрятала ее в нагрудном кармане джинсового сарафана. Потрогала указательным пальцем козявку спекшейся крови на расшибленной коленке, затем осторожно обвела вокруг свежей еще, сочащейся ссадины, встала и побрела дальше, в темноту.

Действие этой повести начинается жасминным летним днем, когда я, ваш проводник по миру живых картин, известных профанам как гадальные карты, осознал, что одна милая моему сердцу и вполне безрассудная юная особа угодила в пренеприятнейшую историю, и что сие хотя и свойственно ее тревожному возрасту, но все же, увы, не является залогом этой истории благоприятного окончания… Сменю-ка я, пожалуй, этот викторианский фасон де парле, или, как выражается умник Король Мечей, «дискурс», на какой-нибудь посовременней – пока читатель не взбесился… Да-да, сменю. Вот прямо со следующего предложения и cменю – сейчас все равно не получится: инерция… Итак, разрешите представиться: я – знаменитый Король Кубков, самый речистый и сентиментальный из семидесяти восьми арканов Таро. Я сижу на троне, который невесомо парит у самой кромки бушующих волн, и пронзаю зрителя своим особым серо-голубым взглядом, который женщинам обещает любовь, а мужчинам – понимание.

Я очень скромный король – не скандалю, не требую себе привилегий, не напрашиваюсь на похвалы, а если шучу, так не зло.

Другие короли совсем не такие. Король Жезлов – тот буян, завоеватель, Цезарь, Македонский и маршал Жуков в одном флаконе. Король Мечей – тот судья, критикан, гордец. Король Динариев – делец и торопыга, таких еще называют элегантным словом «негоциант», это только таким, как он, не лень ворочать миллионами… Признаться, мне трудно с другими королями, меня вообще тяготит мужское общество, пахнущее зрелостью и потом. Я предпочитаю книги, вино и молодежь, которой у нас колоде, как и везде, предостаточно – одних пажей и рыцарей восемь штук, и все такие… как нынче говорят… «шебутные». Милее всех мне застенчивый Паж Кубков – красавчик в синем тюрбане и вышитом кафтане. С ним и с его голубой говорящей рыбкой – она живет в бездонном кубке – я могу беседовать часами! Паж Кубков напоминает мне мою беспечную любострастную молодость.

А вот с нашими королевами (или, как сказал бы невежда, какие на черноморских пляжах дуются в «подкидного» и «двадцать одно», «дамами») отношения у меня безоблачные (исключая конечно, Королеву Кубков, но о ней речь еще будет).

Королеве Динариев я помогаю по саду – мы вместе хлопочем на грядках, составляем земляные смеси и боремся с вредителями. С быстрой как пожар Королевой Жезлов я веду возвышенные и умные беседы (она же выручает меня, когда я влипаю в какую-нибудь историю, и ссужает мне денег). И даже злюка и ехидна Королева Мечей, нерукопожатная особа для доброй половины нашей плоской братии, меня ценит и по-своему нежит. У нас с ней крепкая дружба. Королева Мечей считает: я единственный, кто в состоянии понять ее тоску и ее нескладные порывы. В общем-то, так оно и есть.

Некоторые недалекие субъекты из младших арканов вроде рвача Двойки Динариев или склочника Пажа Мечей считают, что мое приятельство с королевами лишь следствие прежних чувственных связей… Глупости это все! Чувственно я познал лишь одну из Королев – Королеву Кубков. С остальными же знаюсь платонически. В минуты откровенности я не стану, разумеется, отрицать, что я мог бы, еще как мог бы, соблазнить Королеву Жезлов. Ее золотые локоны и веснушки меня и впрямь волнуют… Увы, в своих мыслях я разрываю отношения женщинами быстрее, чем они успевают толком начаться, я слишком хорошо знаю, что я их не люблю и никогда не полюблю, поскольку в душе у меня нет на них места – все занято Королевой Кубков… А иногда мне кажется, что я в принципе не способен любить всерьез, потому что меня самого вроде как всерьез и нет…

Это тонкие материи – особенно, конечно, вопрос «есть я всерьез или нет».

Посмотреть с одной стороны, так «мы», как нас ни зови – «плоский народец», «живые картины», «арканы» – «мы» существуем, причем во множестве.

Мир наводнен миллионами гадальных колод. Иные из них пашут, как продавцы швермы – от утренней зорьки и до вечерней, таская в мир килограммы, тонны правдивейших пророчеств и предсказаний.

Другие потаенные – все больше отмалчиваются в бельевой тиши комодов, чтобы раз в год поведать своему владельцу Самое Важное. Третьи – малоопытные, малограмотные, совсем новые, купленные по случаю какими-нибудь школьницами, непросватанными девицами, студентами-хвостистами, эти и букв-то не знают, а пытаются читать, нас читать… И даже эти малоопытные – они ведь тоже кому-то нужны и полезны…

Так вот, в мире миллионы колод, а значит миллионы таких же как я. Ведем себя мы все приблизительно одинаково (люди даже придумали умное слово архетип), выглядим – тоже… При этом смерть любой отдельно взятой колоды (а ведь и такое случается – утонет, к примеру, «Адмирал Нахимов») ничего в общем порядке не нарушит, отряд не заметит потери бойца… Это потому, что за нами всеми стоит одна сила, она не обеднеет, как не обеднеет солнце, если станет у него на один луч меньше… Вот когда думаешь об этом, о том, что нет в тебе никакой незаменимости, и даже никакой своеродности, начинает казаться, что и тебя самого нет. Ну, почти. А иной раз подумаешь этак самодовольно: ведь наша колода уникальна, и задачи, которые она уполномочена решать, тоже особенные. И что такое солнце как не совокупность своих лучей, каждый из которых по-своему пробивает серенькую вату туч? И тогда кажется – врешь, брат, мы, арканы, все-таки есть, и существуем всерьез, каждый в своей отдельности.

У нас, у плоского народца, всякое случается – то повздорим, то застолье устроим с братаньями… Бывает – выгоним кого-нибудь взашей из нашего круга. Но ненадолго так, для острастки. На моей памяти выгоняли Дурака, любителя горланить песни и говорить «без обиняков»… Потом, правда, назад пустили, сжалились. Однако и номер у Дурачины теперь нулевой. А ведь мог бы быть первым… Мы, плоский народец, достаточно похожи на людей – по сути, такие же рабы страстей и обстоятельств (полагаю, поэтому-то нас к людям и приставили). Правда, есть и отличия. Например, мы не очень-то любим разговаривать. В девяноста процентах случаев нам, арканам, «все ясно». Мы редко спрашиваем что-либо друг у друга. Знак вопроса появился в нашем синтаксисе лет тридцать назад. А все привычка: чуть что интересно – идти к Заоблачным Вратам, за которыми водятся ответы на все-все-все вопросы.