Когда историк, занимающийся проблемами Американской революции, начинает задаваться вопросами «Что если?», его пробирает дрожь. Слишком много было моментов, когда висевшее на волоске дело патриотов спасали лишь совершенно невероятные совпадения, случайности или неожиданные решения, принятые оказавшимися в центре событий измотанными людьми.
Николай Петрович Резанов (1764 — 1807), русский аристократ и государственный деятель в правление Екатерины II, Павла I и Александра I. За свою службу Империи пожалован чином камергера, в 1803 году стал членом Тайного совета и награжден орденом Св. Анны. Автор словаря японского языка и ряда иных работ, представленных в библиотеке Санкт-Петербургской Академии наук, членом которой он состоял. Был первым русским послом в Японии, возглавлял первое русское кругосветное плаванье и собственную экспедицию на Камчатку. Но настоящим памятником Резанову и через много лет после его смерти оставалась великая Русско-Американская пушная компания; смелое предприятие, пресеченное его безвременной смертью, которое могло бы изменить судьбы России и Соединенных Штатов.
<…>
Договор с Калифорнией, одни лишь переговоры о котором вызвали такие волнения в Новой Испании, был еще самым малым из резановских проектов. Очевидно было, что он глубоко и искренне заботится о своих работниках и о несчастных аборигенах, бывших до того фактически рабами Компании; но именно эта очевидность многим была не по вкусу. Его переписка с Компанией ясно говорит о намерении аннексировать в пользу России все западное побережье Северной Америки и организовать туда широкомасштабную эмиграцию из метрополии. Трудно усомниться в том, что, останься он жив, эти проекты были бы успешно реализованы. Но договор так и не был подписан, резановские реформы тихо скончались по причине всеобщей безынициативности, и богатство колоний пришло в упадок, полюбившая Резанова испанская девушка ушла в монастырь; а один из самых способных и амбициозных людей своего времени покоится, забытый, на кладбище бедного сибирского городка <Красноярска — авт.>.
Калифорния будет принадлежать той стране, которая не поленится послать сюда военный корабль и две сотни солдат.
Scout <иконка Scout>
Быстрый слабовооруженный юнит.
Движение: две клетки, независимо от типа местности.
Обзор: три клетки, независимо от типа местности.
Особые свойства: может вступать в переговоры с варварами/индейцами/ пиратами и получать от них информацию о войсках иных цивилизаций в радиусе 4-х клеток (вероятность гибели юнита при этом — 1/3, уменьшается с ростом боевого опыта).
суфийский
дервиш, обучивший его некогда этому искусству в Темир-Хан-Шуре (работал там по легенде: приказчик армянского торгового дома из Трапезунда, благо внешность подходящая), очень заинтересовался отчего-то — как именно он скатывает тот колобок. И, похоже, из тех сбивчивых описаний — как меж обсыпанных мукою ладоней крутится по часовой стрелке упругий шмат дрожжевого теста, в точности как для матушкиных ростовских пирогов с визигой, — дервиш узнал о нем куда больше, чем следовало бы… Не за тем, конечно, чтоб донести властям и развлечь подданных местного хана назидательным представлением — казнью
урусского
шпиона: суфий и донос — вещи несовместные. Просто при расставании дервиш подарил ему черный камешек-оберег и мягко посоветовал сменить род деятельности — он, дескать, тратит свою жизнь совсем не на то, к чему предназначен Высшими Силами.
Он тогда отшутился, что Высшим Силам следовало бы в таком случае подать ему внятный знак — на то ведь они и Высшие! Сам-то он ничуть не сомневался — и тогда, и сейчас, — что занимается как раз тем единственным, для чего предназначен судьбой и природой: редкое везенье. Так что если его рапорт об отставке будет принят (а не подать его, в нынешних обстоятельствах, было совершенно невозможно), то останется ему только — пулю в лоб. Да-да, все верно: операцию ту провалило — с громким дребезгом и широким разлетом кровяных брызг, заляпавших весьма непривычные к тому щегольские штабные мундиры, — местное начальство с его усердием не по разуму, а он-то как раз спас то немногое, что еще можно было спасти, однако подобное рассуждение, согласитесь, достойно русского чиновника, но никак не русского офицера. Крайний — он, так уж карта легла. И точка.