Правда, с выданным боекомплектом подпол что-то перемудрил, выдав на два ствола всего три снаряженных магазина — два в подсумке, третий в автомате Впрочем, на 105-ю статью Устава гарнизонной и караульной службы дембелям было глубоко наплевать, а поскольку старослужащему ходить (ну, или, допустим, сидеть в кабине) с пустым автоматом явно западло, БК был втихаря поделен.
Но куда больше, нежели важность момента и доверие командования, суровые души дедов грел факт обладаниями двумя свежестираными стограммовыми флаконами «Сепгола». Девяносто шестой спиртяшки, если не умничать и на наклейку бутылочки не глядеть. Набег на палатку медслужбы провели ночью и по всем правилам разведческой науки, а почему взяли так мало? Так исключительно из чувства здравого смысла, то есть чтоб не нарываться. Вечно слегка поддатый майор с «тещей и бокалом» в петлицах в жизни не заметит пропажу двух бутылочек спирта, а им на вечер хватит. Сменятся, да и отметят начало маневров. При правильном разведении, — считай, по двести пятьдесят примут. Нормально? Вполне. И не упьются, и выхлопа особого не будет, и на душе хорошо станет, тепло и уютно. Словно в плацкарте того самого дембельского поезда, где все проводницы, как известно, прелестны и безотказны, словно... подобрать подходящее определение «прелестности и безотказности» проводниц Серега не успел, грубо вырванный из счастливой реальности последних дней службы.
Ступенька под задом ощутимо дрогнула, сбрасывая замечтавшегося дембеля вниз. Автомат вырвался из рук и шлепнулся, лязгнув, в траву. Распластавшийся на земле Серега коротко, но весьма эмоционально выматерился и быстро поднялся на ноги, подтянув за ремень «калаш». Хоть бы молодняк ничего не заметил, вот позору-то будет — заслуженный дедушка задремал да едва нос об землю не расквасил! А уж если Крамарчук прознает... ох, да ну его на фиг! Из кабины, скрипнув водительской дверцей выглянул заспанный Родионов:
— Серег, ты че? Чего машину трясешь, дедушке спать мешаешь? — Витек спрыгнул на землю и сладко потянулся, поддернув на плече автоматный ремень. — Перекурим, что ль?
Дембель неспешно вытащил сигареты, протянул пачку Другу:
— А че это молодняк разбегался? — Он кивнул куда-то за спину Маклакова. Внезапно его глаза заметно округлились: — Охренеть! Глянь, эти уроды палатки завалили! Все до единой! Во прикол! Ну, все, Крамар их уроет! Пипец молодым, теперь до самого дембеля будут ротный нужник чистить!
Серега непонимающе оглянулся и застыл, пораженный невиданным зрелищем: установленные позавчера палатки все до единой были повалены, а некоторые и вовсе висели на ветвях деревьев. Деревьев, которые еще несколькими минутами раньше стояли куда дальше от кромки тренировочного поля! Будучи просто не в состоянии осознать увиденное, он автоматически затянулся, тут же выронив сигарету в ответ на раздавшийся откуда-то сбоку срывающийся на фальцет крик:
— Бросай оружие, стрелять буду!
Два года срочной даром все-таки не прошли, и оба дембеля отлично знали, что бросать оружие и уж тем более стрелять в подобной ситуации должен как раз кричащий, поскольку «часовой есть лицо неприкосновенное», а часовыми сейчас являлись именно они. Коротко переглянувшись, бойцы раздались в стороны, падая в положение для стрельбы с колена: Серега слева, окончательно проснувшийся Витек — чуть правее. Коротко щелкнули, опускаясь вниз, планки предохранителей, лязгнули затворные рамы, досылая в казенники первый патрон. И только произведя эти заученные до автоматизма действия, парни разглядели кричащего - Щуплого паренька с непомерно длинной винтовкой в руках. Направленной, между прочим, не куда-нибудь, а в сторону обоих «неприкосновенных лиц»!
— Бросай оружие, говорю! — Паренек клацнул затвором, и Маклаков неожиданно узнал оружие. Ну, конечно, винтовка системы Мосина, им такую в музее ОдВО на Пироговской улице показывали, даже в руках подержать и затвор подергать разрешили. Он тогда еще сильно удивился, что в привычном ПКМе и «драгуновской» снайперке тот же патрон используется. А в том, что это именно боевое оружие, а не какой-нибудь новомодный массогабаритный макет1, он отчего-то вовсе не сомневался.
— Это ты бросай! — заорал в ответ Сергей, вдруг осознав, что очень даже может быть, сейчас ему придется впервые в жизни выстрелить не в ростовую мишень на полигоне, куда их возили аж целых семь раз, а в живого человека, в своего сверстника. — Бросай, стреляю на поражение!
Парнишка ничего не ответил, лишь поудобнее перехватил увенчанную узким граненым штыком винтовку и зачем-то расставил пошире ноги. Вот же положение, ну не станешь же первым стрелять, ведь это уже по-настоящему , это насмерть! В живого ! Вот он стоит, а вот...
— Серый, — донесся до Маклакова едва слышный голос товарища, — че делать будем? Откуда он тут? Че вообще за хрень происходит, а?
— Молчать! — Со слухом у парнишки, похоже, проблем не было. — Казал же, бросайте оружие, стрельну!
— Слышь, братишка, ты это... — Старшина не договорил. Откуда-то из-за спины, со стороны тренировочного поля, вдруг донесся раскатистый выстрел. И же тут грохнула — ух ты, громко-то как! — трехлинейка в руках парня. Не прицельно и не именно в них, - скорее просто палец на спуске инстинктивно дернулся. Пуля сочно шлепнула высоко над головой в борт кунга без труда пробив тонкий алюминиевый лист, но обоим патрульным этого хватило сполна. Нервы-то не железные! Первым выжал спуск Родионов, долей секунды спустя к нему присоединился и Маклаков, и две короткие очереди отбросили изломанное тело паренька назад.