Эмбер не ожидала такого приглашения; она нерешительно взглянула на Шерру.
– Я не знаю, возможно ли это, милорд.
– Шерра? – вопросительно приподнял брови Кеннет.
– Конечно, возможно, – беспечно махнула рукой леди Даусетт. – Тогда мы сможем взять с собой и Бруно, Кейлин обрадуется. Разумеется, мисс Ларк поедет, коль скоро ты ее приглашаешь.
– Буду счастлив видеть вас завтра, – сказал виконт, обращаясь вроде бы ко всем женщинам, однако Эмбер снова поймала на себе его жаркий взгляд. И опустила голову, как будто это могло помочь ей скрыться.
– В таком случае до завтра, Кеннет. Как хорошо, что вы приехали!
– До завтра, – попрощалась Аделия сдавленным голосом.
Виконт поцеловал дамам руки, не обойдя вниманием и Эмбер; когда он ее коснулся, она снова почувствовала себя очень странно. Почему он так необычно на нее воздействует? Откуда этот холодок, бегущий по спине?
– Так мы вас ждем к четырем, – бросил виконт на прощание, уже садясь в седло. Он отсалютовал дамам, развернул гнедую и пустил ее рысью.
– Мы поедем в гости? – запоздало сообразил притихший было Бруно.
– Да, солнышко мое. – Шерра склонилась и поправила сыну воротничок. – Ты ведь хорошо себя вел сегодня?
– Очень хорошо, – кивнул Бруно.
– Он действительно не проказничал, – заметила Эмбер.
– А почему виконт пригласил вас, мисс Ларк? – осведомилась Аделия, не спуская с Эмбер внимательного взгляда.
– Понятия не имею. Он приехал, когда мы с Бруно собирали маргаритки.
– Мама, это тебе! – вспомнил Бруно, протягивая Шерре пучок весьма помятых цветочков.
– Спасибо, родной, – растрогалась леди Даусетт.
– И все-таки? – продолжала настаивать Аделия.
– Думаю, виконт Фэйрхед просто повел себя как настоящий джентльмен, – дипломатично ответила Эмбер, не понимая холодного тона Аделии.
– Дорогая, отстань от мисс Ларк, – сказала Шерра. – Тебе ли не знать Кеннета? Он гостеприимен до безумия, не чета своему покойному отцу. Да и Кейлин любит новые лица. В этом нет ничего предосудительного, что ты?
– Я и не говорила, что в этом есть нечто предосудительное, – упрямо произнесла Аделия, – я просто отметила, что это странно.
– Мне тоже это странно, леди Маттон, – сказала Эмбер, – к тому моменту, как вы появились, мы разговаривали с виконтом едва ли минут пять.
– Все, хватит, – решительно отрезала Шерра. – Идем домой. Бруно, хочешь, я возьму тебя на ручки?
– Нет, мама, я уже взрослый, я сам пойду!
Глава 3
В ту ночь Эмбер долго не могла заснуть.
Ее комната располагалась недалеко от комнаты Бруно – вдруг гувернантка понадобится мальчику, – хотя в его спальне ночевала няня. И все же на всякий случай Эмбер поселили поблизости. Комната была уютной – не слишком большая, светлая, как и многие помещения в этом доме, с широкой кроватью под тканым пологом, с тумбочкой, зеркалом, двумя креслами и небольшим камином. В углу стоял старый, но крепкий шкаф, куда без проблем поместился гардероб мисс Ларк. Эмбер, когда только лишь приехала и Шерра показала ей комнату, сразу же почувствовала себя здесь хорошо. Здесь отлично спалось, из окна долетал шум деревьев и пение птиц – соловьев в этом году развелось видимо-невидимо. Их песни можно было слушать долго, уносясь в мечтах так далеко, как никогда не удастся в реальности. Обычно Эмбер, послушав птичек, засыпала достаточно быстро; но сегодня ей не спалось.
Встреча с виконтом Фэйрхедом словно перевернула вверх тормашками тот взлелеянный душевный покой, которым Эмбер так дорожила. Она не могла понять, что произошло между нею и Кеннетом, не могла определить, почему его голос показался ей таким родным, как будто она уже раньше слышала его внутри, только не знала – чей он. И после часа размышлений Эмбер поняла: между ней и виконтом с первой секунды возникла связь. То, что эта связь между ними есть, не подвергалось сомнению. Как будто они с Кеннетом были давным-давно знакомы, однако потеряли друг друга из виду и вот наконец встретились. Как будто она спала и видела его во сне, и он возник из небытия – не придуманный, настоящий…
Эмбер не могла самой себе объяснить природы этой связи. До сих пор ее жизнь была мало насыщена эмоциями. Девушка отлично умела держать в узде чувства и даже не подозревала, что может так странно себя ощущать, впервые встретившись с человеком. Что это? Любовь с первого взгляда? При мысли об этом Эмбер пробрала дрожь. Она много читала и часто задумывалась о любви, однако о том, что это сильнейшее чувство может прийти, стоит лишь взглянуть на человека, не верила. И вот – сама столкнулась с необъяснимым. Ее тянуло к Кеннету, несомненно, тянуло.
Эмбер заснула только после полуночи и спала плохо; во снах к ней приходил темноволосый мужчина с голубыми глазами.
Кейлин Фэйрхед поставила точку, отложила перо и еще раз пробежала текст глазами. Это заняло немало времени, так как письмо было большим: несколько листков, испещренных мелким почерком. Кеннет всегда жаловался, когда сестра оставляла ему записки: говорил, что не разобрать. Кейлин со смехом советовала ему купить очки. Остальные же разбирают, говорила она. Кому надо, тот все прочтет.
Адресату совершенно точно нужно разобрать, что она напишет, – судя по его посланиям, любое слово в письме для него на вес золота. Поэтому Кейлин старалась писать как можно подробнее, тем более что слова, которые она хотела бы сказать ему, никогда не иссякали. Нет, ей легко было бы и помолчать рядом с ним; но как вложишь в письмо это ненавязчивое, сдержанное молчание?
Она сложила лист, запечатала конверт и, держа в руках, вышла из комнаты. Широкая лестница привела Кейлин в просторный холл; леди Фэйрхед позвонила в колокольчик, стоявший на низком столике. Бертрам появился буквально через несколько секунд.
– Да, миледи? – Дворецкий у них был довольно молодой, хотя нанимал его еще отец; все кухарки по Бертраму с ума сходили.
– Нужно отправить это немедленно, – Кейлин протянула ему письмо. – И когда придет ответ, сразу же принесите мне, даже если я буду спать.
– Я понял, миледи.
– Где мой брат?
– Он в Белом салоне, миледи.
– Очень хорошо. Подайте туда чай.
Бертрам кивнул и испарился, Кейлин же обогнула лестницу и, пройдя по короткому коридору, распахнула дверь. О чем, интересно, думала матушка, обставляя Белый салон мебелью со светлой обивкой и кладя на пол бежевый ковер? В детстве Кеннета и Кейлин не пускали сюда: испачкать что-либо в этой комнате легче легкого. А у матери не спросишь, к сожалению.
Кеннет действительно был здесь; он сидел в кресле у окна и сосредоточенно изучал «Таймс».
– Ты только подумай, сестренка! – воскликнул он, не поднимая головы – и так знал, что вошла именно она. – Старый лорд Филлипс опять женится!
– Изучаешь колонку светской хроники? – Кейлин села напротив брата. – Я думала, тебя интересуют только политические новости.
– И ты туда же! – с досадой воскликнул Кеннет. – Почему вы все дразните меня тем, чем я занимаюсь?
– Наверное, потому, что ты делаешь это с такой непринужденной искренностью, братишка; как же тебя не подразнить?
– Но это мой долг, долг главы рода, долг пэра.
– Конечно, конечно. И все же не отказывай мне в удовольствии тебя подколоть.
– Ах, ты всегда такая была. – Кеннет прищурился и отложил газету. – Ну так я могу ответить!
– Попробуй!
– У тебя пальцы в чернилах. Опять писала письма?
– Да, – Кейлин вздернула подбородок. – Ну, давай продолжай!
– Своему лорду Как-его-там? – Кеннет сделал вид, что вспоминает. – Ботту? Гротту? Слотту? Никак не могу запомнить.
– Лорду Нотту, – Кейлин засмеялась. – Нам с тобой бесполезно дразнить друг друга, все равно обидеть не удастся.
– Это верно, – заметил Кеннет, глядя на сестру с любовью, – однако твой лорд Нотт мне не нравится.
– Ты не видел его ни разу.
– Как будто ты видела.
– Однажды, – созналась Кейлин, – но мне этого хватило.
– Учти, я не отдам сестру за кого попало.