Меж собой присутствующие общались, в основном, на английском, преимущественно, американизированном, с некоторыми элементами итальянского и весьма специфичными вкраплениями русского. Хозяин виллы, синьор Бартоломео Анджеллини, в некоторых американских кругах известный более как Барт-Бом (Барт-бомба), главарь одной из ветвей криминального синдиката семьи Костелло, радушно потчевал гостей всем тем, что ему послал его мафиозный бог. Хохоча громче всех и поминутно испытывая типично американский зуд – закинуть ноги на стол, он пространно разглагольствовал на темы значимости международного сотрудничества – разумеется, незапятнанного якшанием со всякими там ниггерами и прочими недочеловеками. Его грубоватый сленг, свойственный итальянскому кварталу Чикаго, понимали не все из гостей, изъяснявшихся в большей или меньшей степени на ломаном классическом английском.
Воздавая должное творчеству сицилийских виноделов, искрящемуся в хрустальных бокалах, хозяин и гости обсуждали свои дела, едва ли понятные не входящему в этот избранный круг. Фактически, здесь шел активный торг. Потомок бедуинов, финансовое могущество которого питалось фонтанами черной маслянистой жидкости, таящейся под барханами, по которым его предки когда-то водили караваны верблюдов, горячо убеждал любителя ненормативной лексики ускорить выполнение неких, ранее взятых обязательств.
Уроженец Подмосковья, известный у себя на родине как Гена Бизон, вперемешку с матерками, для всех прочих в беседке понятными не более, чем поздравление с Новым годом по-китайски, уверял напористого бедуина в том, что обещанное выполнит гарантировано. Но при этом доводил до сведения всех наивных и умом оскудевших, что:
– Нав ин Рашо – дзе нью таймз
Этим он хотел сказать, что времена, когда великими «прихватизаторами» любому желающему по цене металлолома запросто продавались новенькие подлодки и эсминцы, уже отошли в прошлое. И предмет вожделения господина Сулеймана может быть вывезен за пределы России лишь за сумму, втрое большую той, что оговаривалась первоначально. Сицилийцы, на правах посредников, взявшихся обеспечить доставку голубой мечты внука бедуинов из пункта «Россия» в пункт «инкогнито», так же весьма напористо оговаривали прирост своей доли зеленого долларового «пирога» – дескать, и «овес нынче дорог», и Интерпол лютует...
В конце концов коллективные усилия возымели действие и обладатель нефтедолларов, скрепя сердце, был вынужден согласиться со своими не в меру златолюбивыми собеседниками. Он пообещал, что в ближайшие дни деньги поступят на счета одного из банков на Багамах. Но, в свою очередь, потребовал отчета о том, на какой стадии застопорилась операция по вывозу из России некоего технического устройства, которое призвано даровать господину Сулейману и его единомышленникам бесспорное право указывать немалой части населения земного шара – , как ей жить и с кем дружить.
Известие о том, что вожделенное устройство до сих пор мирно покоится в недрах специального склада со стальными дверями метровой толщины и электронными кодовыми замками, господина Сулеймана крайне огорчило. Он упрекнул Гену Бизона в обмане и даже пригрозил кровной местью, гарантировано осуществляемой горячими хлопцами-шахидами, о которых Гена был наслышан. Подобно революционным матросам с «Авроры», обматывавшим себя пулеметными лентами, те тоже имели обыкновение обматываться взрывающимися поясами и проводами электродетонаторов.
С трудом разобрав не очень качественный английский господина Сулеймана, Гена Бизон молча опрокинул полный бокал солнечного напитка и проворчал на родном языке:
– Да манал я твоих шахидов! Это, скорее, ты, если наших, солнцевских, увидишь, – всю жизнь потом в шаровары будешь валить!
Но далее, по-английски, заверил своего обеспокоенного собеседника в том, что максимум через неделю «товар» будет за пределами склада, а еще через несколько дней на гостеприимной земле солнечной Сицилии состоится его торжественная передача из рук в руки. Сицилийцы, весьма встревоженные тем, что сделка может сорваться и их доля рискует обратиться в пыль, тут же включились в этот диалог и коллективно заверили господина Сулеймана в необычайной добропорядочности «синьора Геннадио».
Учитывая чрезвычайно конфиденциальный характер данной встречи, задолго до ее начала хозяином виллы были предприняты всевозможные меры по обеспечению секретности. Дабы ничьи уши не смогли уловить ни слова из здесь сказанного, специалисты в области электроники досконально проверили беседку и прилегающую к ней территорию на предмет наличия «жучков». На время встречи было включено несколько устройств, способных заглушить любой радиосигнал, а также предотвратить какую-либо аудиозапись. Вдоль ограды виллы постоянно курсировали охранники Барт-Бома, а невдалеке от ее ворот, пристально озирая прилегающую территорию, околачивались телохранители Сулеймана, которые прибыли вместе с ним. Даже официант, обслуживающий беседку, прошел самый придирчивый отбор, к тому же от рождения был глухонемым. Безмолвной живой статуей он стоял в углу, внимательно следя за гостями, стремясь предупредить желания каждого. Повинуясь едва заметному жесту руки хозяина, бесшумно перемещался по беседке, подливая в бокалы вино или подавая те или иные блюда. И едва ли кто мог бы догадаться, что этот человек без проблем читает по губам, понимая мимическую артикуляцию нескольких европейских языков.
Покончив с деловой частью встречи, хозяин незаметно для гостей нажал на кнопку под крышкой стола, и тут же из виллы к бассейну выбежала веселая компания загорелых очаровашек – брюнеток, рыжих, блондинок самых волнующих и соблазнительных форм. Звонко хохоча, юные создания бросились в бассейн, заставив сидящих в беседке завздыхать и заерзать.
– Синьоры, прошу! – хозяин виллы радушным жестом пригласил гостей присоединиться к красоткам. – Чувствуйте себя в бассейне как рыбы в воде! – синьор Анджеллини громко расхохотался собственной шутке, которая показалась ему необычайно остроумной. – И – смелее, смелее! Они ждут вас и жаждут выполнить любой ваш каприз, любую прихоть.
Хозяин и гости, взбудораженно обмениваясь оценками юных «русалок», направились к бассейну, сопровождаемые насмешливым взглядом глухонемого официанта. Неожиданно у Гены Бизона, шествующего к бассейну первым, зазвонил мобильный телефон. Переговорив со своим собеседником, он торжествующе улыбнулся и, обернувшись ко всем, объявил на все том же ломаном английском:
– Господа, как я и обещал, мы выполняем свои обязательства. Сообщаю, что «товар» со склада уже вывезен и сейчас транспортируется в надежное место, именно то, какое указал уважаемый господин Сулейман. Как только удастся организовать «зеленый коридор», мы доставим его заказчику. Так что можем поздравить себя с нашим общим успехом!
– Посдравльять себья, господин Геннадио, – неожиданно для Гены Бизона заговорил по-русски один из сицилийцев, – лутчше буддет только токда, когда «товар» окажется сдесь. Как коворят у вас, в Россия: не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
– Это не в России так говорят, а хохлы на Украине, – недовольно поморщился Бизон, очень обеспокоенный тем, что итальянец владеет русским – ведь иногда он выдавал на своем родном такое... И стоило этому щеголю, «слить» услышанное «хренову бедуину», как последствия подобного «демарша» могли принять самый непредсказуемый характер. Но Гена Бизон терзался зря. Сицилиец и сам хорошо понимал, что не в его интересах возбуждать антипатии между амбициозным русским и не менее амбициозным азиатом. Он лишь усмехнулся и завершил диалог на русском вполне резонным замечанием: