Запаса горючего хватит на пятьдесят минут полёта, если не будет сильного встречного ветра. Следовательно, от места взлёта нельзя отлетать далее, чем на двадцать минут полёта.
Так, куда ветер дует? Добавляю обороты двигателю, воздушный винт вращается ещё быстрее, скорость пробега увеличивается, отрыв, я полетел и тут же свалился в маленькую воздушную ямку, инстинктивно отдав от себя дельту для подъёма. Этого было достаточно, чтобы я снова сел на полосу. Сколько раз приходилось слышать, что, на сколько метров упадёшь в воздушную яму, на столько же метров поднимешься вверх. Следующая попытка взлёта была более удачная.
В течение дня я сделал восемь вылетов и не обнаружил даже признаков жизни в городе, но кое-где в пригородной зоне видел несколько коров и каких-то других животных, возможно, собак.
Мясо на шашлыки есть. Какие шашлыки, дарагой? Ты когда-нибудь убивал и разделывал животное? То-то же. Убить животное можешь и оружием, но для того, чтобы приготовить мясное блюдо, нужно животное освободить от шкуры, внутренностей, разделать на порционные куски и подготовить их к длительному хранению. Раньше за тебя эту работу делали мясокомбинаты и крестьяне, а сейчас тебе это придётся делать самому, погружая острый нож в некогда живую плоть, руками перебирая сердце, почки, печень животного, для того, чтобы одна погубленная жизнь давала жизнь другой жизни.
Более сильный хищник убивает более слабого. Но ведь домашние животные, предоставленные самому себе, будут дичать прямо на глазах, превращаясь из добродушных бурёнок в свирепых коров с перегоревшим молоком и твоих потенциальных врагов.
Какое-то горькое отчаяние охватило меня. Зачем мне все это нужно? Для чего я должен существовать один? Такая жизнь не имеет совершенно никакого смысла.
Я сел в машину и поехал к себе домой.
Зашёл в квартиру. Все равно жилой дух сохранялся в квартире. Меня встретил звереющий от голода кот. Я кое-как оторвал его от ноги и повёл на кухню. Тебе, персюк, повезло, что вернулся хозяин, а как другим собакам и кошкам, находящимся в запертых квартирах?
Я помню домашних собачек и кошечек, которых с воплями горечи и отчаяния выпускали на вертолётной площадке в Закавказье. От гостеприимства закавказских братьев приходилось эвакуировать семьи, домашним питомцам места в маленьком вертолёте не оказалось. Дети плакали навзрыд, для них это была самая большая травма, плакали женщины, сжимали кулаки офицеры, а маленькие беззащитные животные жались к остающимся людям, понимая, что без человеческой помощи им не выжить. Они слишком привыкли полагаться на человека, чтобы заниматься добычей еды.
Мы их потом видели на помойках, грязных, облезших, покалеченных камнями аборигенов, к которым они не подходили, видели их жалобные глаза, готовые сорваться к тебе по малейшему приглашающему жесту. Для них ты был свой, защитник, кормилец, любимый хозяин.
Вода ещё была в кувшине, но в водопроводе воды уже не было. Поставил на плиту чайник и заварил чай "Махмад" (или "Мехмед"?) с бергамотом. Сел пить чай. Как в…, ну, как в прошлые времена. Надо подумать, что взять из дома. Кое-что из своей одежды, а остальное все есть в магазинах.
Ну, что Дональд, пошли за мной. На руках я тебя носить не буду. Отстанешь от меня, пеняй на себя. Будешь драться за жизнь с собаками и своими соплеменниками.
То ли непривычная ситуация повлияла, то ли у кошек есть предчувствие, но Дональд не отходил от моей ноги. Как будто делал так всю жизнь, он запрыгнул в открытую дверцу автомашины и уселся на сиденье. Я с некоторым подозрением посмотрел на своего кота. Уж не посланник ли ты Божий, дарованный мне для предупреждения от всяких несчастий?
15 мая.
Занимался подготовкой материальной базы для своего существования. При помощи машины для перевозки мусорных баков доставил к торговому центру два биотуалета. Постоянно хожу с оружием.
Начали одолевать собаки. Надо "нанять" пару собак для своей охраны. Дворняги самые преданные и храбрые собаки. В отделе для животных взял две чашки и поставил у дверей торгового центра. Насыпал корм и сам сел на стул рядом. Автомат положил на колени. Около меня сидела свора из примерно полутора десятков собак, смотря на меня то умильно, то с чувством злости за то, что я не отхожу от лакомых кушаний.
Наконец одна из собак с поджатым хвостом и опущенной вниз головой стала сбоку подбираться к одной из чашек. Остальные внимательно смотрели. Вероятно, старшая собака послала кого-то из шестёрок разведать обстановку. Жертва, которую никому не жалко. Из нормальных шестёрок, если отдать им командование над паханами, вырастают более свирепые паханы, нежели те, кому они служили.
Собака подобралась к чашке и стала потихоньку есть, искоса поглядывая на меня. Затем она начала есть быстрее и более спокойно. Я сделал приглашающий жест к себе. Собака сделала несколько шагов мою сторону. Я протянул руку с открытой ладонью, показывая чистоту своих намерений и желание приласкать её. Собака подошла ещё ближе и лизнула мою ладонь. Как Крестному отцу в знак верности. Я потрепал её по загривку и притянул её голову к себе. Собака завиляла хвостом в знак признательности. Я налил в пустую миску воды и дал собаке попить. Воду она пила спокойно, что косвенно показывало на отсутствие у собаки признаков бешенства. От бешенства и Господь Бог не спасёт. Я встал и пошёл внутрь торгового центра, длинное название, буду называть его просто ТЦ, позвав с собой пса. Он послушно пошёл рядом со мной. Один друг у меня есть. Надо познакомить его с Дональдом и наладить взаимоотношения между кошкой и собакой.