Необратимые перемены коснулись его рассудка, прочно завладели сознанием.
«Либо я выдержу, найду решение, либо меня раздавит сила неодолимых обстоятельств».
Он снова взглянул на застывшего в ожидании андроида.
Двадцать шесть сбитых истребителей Альянса?
Он вернулся за рабочий стол, активировал коммуникатор, встроенный в имплант.
– Дима?
– Да, слушаю.
– Я замечал, ты часто появляешься в сопровождении андроида.
– Ну и что?
– Он принадлежит твоей семье?
– Нет, – ответил Дорохов. – Дейвид с Дабога. Он потерял своих хозяев при орбитальной бомбардировке, затем сражался с захватчиками. Я взял его на борт «Иглы»[4] вместе с последними беженцами.
– Он носит форму пилота, – заметил Воронцов, украдкой взглянув на человекоподобный механизм. Тот стоял, не меняя позы, не проявляя интереса к происходящему.
– По праву, – сухо ответил Дмитрий. – Вот только не понимаю, к чему ты задаешь эти вопросы?
– Пока неважно. Есть кое-какие мысли. Расскажи о нем.
– Что рассказывать? Дейв несколько раз спасал мне жизнь. Пилот отличный. Обучается очень быстро. Действует решительно. Достаточно?
– Хотелось бы подробнее. Ты понимаешь, что его поступки выходят за рамки всех мыслимых программных свобод?
– Так у него и спроси. Мне незачем ломать голову над мотивами поступков машины. Идет война. Он сражается на нашей стороне. Для меня этого вполне достаточно.
– Хорошо. Пожалуй, я послушаю твоего совета.
– Так Дейв еще у тебя?
– Да. Он принес документы.
– Володя, учти, в обиду его я не дам!
– Не напрягайся, Дима. Мы только побеседуем. До связи.
Воронцов отключил коммуникатор, некоторое время напряженно размышлял, затем произнес:
– Присаживайся, Дейвид.
* * *
В семье Воронцовых было три человекоподобные машины колониальной серии «Хьюго». Одного из андроидов родителям Владимира подарили на свадьбу, два других перешли к ним по наследству. Кибернетические механизмы никогда не покидали границ усадьбы, они занимались хозяйством, следили за порядком в доме, присматривали за детьми.
Трудно представить кого-то из них в рубке истребителя…
И тем не менее с фактом трудно поспорить. В данный момент напротив Владимира сидел кибернетический механизм той же серии.
«Почему же раньше я не обращал внимания на столь вопиющий факт? Ведь видел нескольких андроидов в нашей форме, слышал, что на Элио и Кьюиге человекоподобные механизмы сражались бок о бок с людьми, но не придал должного значения этим обстоятельствам».
Задумавшись, Владимир припомнил все, что знал о машинах колониальной серии, и нашел достаточно простой ответ: в его понимании ни один андроид не обладал и не мог обладать свободой волеизъявления, таким образом, любой поступок машины являлся либо реализацией стандартных программ, либо исполнением приказа, отданного человеком.
Выходит, Дейвид своим поведением создал опаснейший прецедент?
«Не о том думаю… – внезапно спохватился Воронцов. – Мне сейчас необходимо понять, насколько далеко он способен зайти? Можно ли им управлять? Станет ли андроид, шагнувший за определенные для него рамки, беспрекословно подчиняться приказам?»
– Кто приказал тебе взять в руки оружие?
Дейвид слегка наклонил голову. Он смотрел на Воронцова холодно и пристально, не моргая. Его пеноплоть уже порядком износилась, глубокий шрам на правой щеке и множество мелких отметин придавали лицу суровое выражение.
– Не пытайтесь понять меня, адмирал. – Губы андроида шевельнулись, но артикуляция чуть запаздывала, видимо, часть мимических приводов была серьезно повреждена. – Лучше принять все, как есть, иначе…
– Иначе что?! – Воронцов мгновенно вспылил, ответ машины показался ему ошеломляющей дерзостью.
– Иначе вам придется слушать долгий и во многом непонятный рассказ о четырех веках моего сознательного существования, – ровным, лишенным интонаций голосом ответил андроид. – А у вас, адмирал, нет времени на подобные экскурсы. Попытка разобраться лишь отнимет драгоценные часы, но вряд ли что-то прояснит.
– Это почему?
– У нас разное восприятие мира. Если я переведу свои ощущения в плоскость человеческий понятий, то они покажутся вам ненатуральными, надуманными. Если же стану излагать иначе, вы вряд ли поймете. Прошу, адмирал, без обид. Сейчас ведь неважно, почему я поступил определенным образом. Важно другое – как меня можно использовать в сложившейся ситуации, верно?
Воронцов вздрогнул.
Фактически андроид озвучил его мысли и тем самым напугал до дрожи.
– Хочешь сказать, степень доверия между нами не играет роли? Ты исполнишь любой приказ?
На этот раз задумался Дейвид. Всего на мгновение, что для машины – немало.
– Степень доверия важна, – согласился он.
– Значит, у тебя есть определенные принципы? И не каждый приказ ты встретишь безропотно? Зачем же ты взял в руки оружие?
– Хотел вернуть… утраченное.
– Каким образом?!
– Уничтожив преступников. Защитив тех, кто выжил. Позже, получив дополнительную информацию, я понял, что масштаб угрозы намного больше, он выходит за рамки одной планеты или звездной системы.
– И ты решил, что нужно действовать более… результативно?
– Да. Я стал пилотом истребителя, чтобы уничтожать корабли противника прежде, чем они причинят вред.
– Что ты чувствуешь, убивая?
– Ничего. Я занят вычислениями. Анализом ситуации. Расчетом причиненного врагу ущерба и вероятного количества спасенных мною жизней. Это приносит… моральное удовлетворение, если выражаться языком доступных вам понятий.
«Довольно честный ответ. Но исчерпывающий ли?»
Внезапно Воронцову пришла мысль: а что, если использовать Дейвида для оценки текущей ситуации? Взглянуть на сегодняшнее положение глазами мыслящей машины?
* * *
На этот раз андроид размышлял несколько минут.
Казалось, вопрос адмирала не только застиг его врасплох, но и поставил в тупик.
– Война проиграна, – наконец произнес Дейвид, вновь заставив Воронцова непроизвольно вздрогнуть. – Однако колонии способны победить, – неожиданно добавил андроид. – Следует прекратить сопротивление, вступить в переговоры немедленно, пока противник деморализован потерей ударных флотов. Это приведет к перемирию. В колонии откроется доступ для эмигрантов с Земли. Будет тяжело, но они постепенно ассимилируются и тоже станут колонистами, в следующем поколении.
Воронцов едва не задохнулся от ярости. Он бы пристрелил андроида, но…
– Вариант неприемлем! – Владимир с трудом взял себя в руки. Как ни странно, но общение с мыслящей машиной мобилизовало его. – Дейвид, при таком варианте развития событий ты никогда не вернешь утраченный мир. Он необратимо изменится! Те, кто выжил, будут смотреть на нас, как на предателей, а те, кто придет с Земли, принесут новые технологии, тебя же выбросят как морально устаревший кибернетический хлам четырехсотлетней давности! Нет, скорее – просто уничтожат как потенциально опасный образчик древних технологий!
– Продолжение войны бессмысленно, – упрямо повторил андроид. – Локальные победы приведут лишь к новым жертвам. Колонии бессильны противостоять врагу. Командованием допущен ряд серьезных ошибок…
– Например? – насупился Воронцов.
– Никто из руководства колоний не подумал о необходимости строительства научно-производственных баз на планетах, богатых полезными ископаемыми и удаленных от театра боевых действий, – ответил Дейвид. – Я привел лишь частный пример из сотен упущенных возможностей.
– На это не было ни времени, ни сил! – резко возразил Воронцов.
– Ошибаетесь. Не было воли для принятия решений. Адмирал Замятин сделал ставку на разведку гиперсферных трасс, поиск и вовлечение в союз потерянных колоний эпохи Великого Исхода. Это ошибочная стратегия.