Она приняла душ, расчесала буйные кудри, но сушить их не стала, вместо этого налила в высокий бокал мартини, насыпала льда и уселась на балконе в шезлонг, задрав голые ноги на перила. Жизнь была прекрасна, магнолии благоухали, лед позвякивал в бокале, и Сэм был сегодня очень мил, а Джимми… Джимми… Надо будет ему завтра позвонить, подбодрить бедного мальчика… Тем более что они собрались всей компанией махнуть на Багамы…
Лиза Кудроу заснула сном младенца, и ночной ветерок и звезды беспрепятственно рассматривали и гладили ее обнаженное тело, играли непослушными прядями волос.
Высоко в небе созвездия судьбы Лизы Кудроу начали выстраиваться в замысловатый узор…
1
Мистер Карч олицетворял собой Закон и Порядок. Нет, он был не в костюме шерифа и не в форме кавалерии, но весь его вид — выставленный вперед подбородок, крючковатый нос, нахмуренные брови, сцепленные на животе пальцы — все указывало на то, что в данную минуту мистер Карч представляет собой исключительно закон, а порядок — само собой…
Лиза исподтишка прислонила бокал с кока-колой к виску. В голове взрывались петарды, сверкали фейерверки и какая-то зараза била в барабан, ритмично и назойливо.
Вчерашний мартини давал о себе знать.
Мистер Карч откашлялся и проскрипел:
— Прежде, чем приступить к нашим делам, позволю себе напомнить, что злоупотребление алкогольными напитками в столь юном… впрочем, в любом возрасте приводит к самым печальным последствиям. Поскольку после драки кулаками не машут, рекомендую принять аспирин. Я подожду.
С пылающими от смущения щеками Лиза выскользнула из комнаты, торопливо проскакала на кухню и дрожащими руками открутила крышку пузырька с аспирином. Вот зануда! Разбудил в такую рань! Лиза уже и не помнила, как выглядит окружающий мир в десять утра.
Через несколько минут негодяй-барабанщик умолк, петарды с шипением угасли, и Лиза воспрянула духом. В конце концов, никто не помешает ей лечь спать после визита мистера Карча.
Она вернулась в гостиную и одарила поверенного ослепительной улыбкой. Джимми Хант за такую умер бы, не задумываясь.
— Итак, мистер Карч, я вас внимательно слушаю.
— Рад.
— Чему именно?
— Тому, что вы слушаете внимательно. Обычно ваше внимание направлено на что угодно, кроме моих слов.
— Ой, да бросьте вы! Просто я ничего не понимаю в ваших скучных бумажках и терпеть их не могу, только и всего…
— Итак. С момента вашего вступления в наследство прошло семь лет. В момент вступления в права ваше наследство исчислялось суммой в пятьсот тысяч долларов на счетах казначейств и банков США, а также суммой около трех миллионов в форме объектов недвижимости, как то: домов, административных зданий и построек, предметов антиквариата и искусства…
— Уа-ахх… Простите. Не выспалась. А зачем вы мне это рассказываете?
— На сегодняшний день положение дел таково, что на ваших счетах в общей сложности осталось около трех тысяч долларов.
— Серьезно? Как это я так быстро ухитрилась… Ну возьмите, продайте какое-нибудь из этих… административных зданий. Или дом в Нью-Йорке — я туда все равно не езжу.
— Недвижимость под залогом.
— Вся?!
— Вся.
Лиза нахмурилась. В финансовых делах — равно как и во всех прочих — она разбиралась слабо, но некоторое беспокойство все же ощутила.
— Вы что же, хотите сказать, что у меня нет денег?
— Почему же нет. У вас осталось три тысячи.
— Мистер Карч, я не понимаю, как это вы там себе работаете, если я живу, живу, а потом — бац! — и нету денег!
— Мисс Кудроу, я неоднократно пытался вас предупредить…
— Да не предупреждать меня надо было, а сказать по-человечески: так и так, деньги кончаются, надо экономить… Вы ведь прекрасно знаете, я ничегошеньки не соображаю…
Мистер Карч подался вперед и стал похож на очень злобный вопросительный знак — Лиза даже отшатнулась.
— Вот что я вам скажу, барышня. На месте ваших теток я бы вам ни цента в руки не отдал. Поместил бы капитал под опеку — и дело с концом. Тогда вы сейчас были бы одной из богатейших невест Америки. Но ваши тетки слишком вас любили. Слишком! Вы — избалованная, легкомысленная, взбалмошная особа…
— Мистер Карч!
— Не перебивайте меня! Я терпел семь лет, но теперь терпению пришел конец. Я должен вам все это высказать — в ваших же интересах! Вам, в конце концов, всего лишь двадцать три года, вы еще можете исправиться.