– Нет. Не розыгрыш. Я понимаю, что надо милиципунеров вызывать. Если я им все это расскажу, то они пришлют бригаду из ПНД. Тех я никого не знаю. Пока разберутся – наколют галоперидолом, и буду я Лером Новодворским… Мозги свои жалко. Я, собственно, совета хочу попросить – как мне их вызвать, и чтоб приехали. Своими глазами глянут – будет проще.
– Я бы сказал, что, похоже, морг обнесли ночью. А когда к тебе выедут, отзвонился бы еще раз и сказал, как есть: типа, не считайте меня сумасшедшим и выехавшим не говорите, а если они скажут то же самое – значит, дело плохо, и Армагеддец с Апокалипсисой нагрянули.
– Ну, в общем как-то наверно так. У меня как-то сейчас плохо с соображательностью… Я тебе отзвонюсь…Слушай, у прозектора с лицом что-то неладно… Ну, отбой, связь кончаю.
Гм… Сумасшедших у нас в роду не было. Если это не шизофрения и не острое отравление всякими порошочками, то даже и не знаю, что думать. Да не, быть этого не может.
Все равно не засну. Поставлю чайник.
Так. Или братец стал умом скорбен. Или что-то другое. Что может быть другое?
Ожившие мертвецы… Ромеро… Зомби… «Мооозги»…
Что с гаитянскими зомби? Они ведь тоже умирают. Лежат в могиле. Потом их вынимают оттуда «колдуны» и ожившего человека используют на тупой и тяжелой работе. Заодно, помимо бессловесного раба, что полезно в хозяйстве, еще и запугивают своей некромантией окружающих до поросячьего визга. А суть – в подборе нейротоксинов, которые вводят бедолагам – они всасываются в слизистые, когда тем в лицо бросают или выдувают порошочек… Стоит вдохнуть – и конец человеку… Потом тяжелейший шок, кома с минимальными признаками жизни – и выздоровление… Только без большей части коры головного мозга. Она от тесного знакомства с нейротоксином рыбы фугу гибнет…
Даже фильм, помнится, был про американского фармаколога, который эту штучку разгадал… «Змей и радуга», точно.
В Петродворце завелся колдун-вуду? Бред, конечно… Хотя после перестройки чего только не было… Или все клиенты судмедморга отужинали в японском ресторане с неудачливым поваром? Там ведь эта самая рыба фугу – деликатес, только готовить ее может специально обученный повар экстра-класса… Но все равно в Японии периодически кто-нибудь или дохнет, или становится глубоким инвалидом, сходив в ресторан с рыбной кухней…
Чайник, сволочь, не закипает. Наверно, потому, что я на него таращусь. По совету Джерома надо не смотреть на него, а наоборот – показывать всем своим видом, что чай – последнее, чего бы ты хотел…
Что еще может быть у братца? Про сумасшествие буду думать в последнюю очередь: пока симптоматика не каноническая – отложим эту версию. Что может быть еще?
Может, они потому и стали жрать мотоциклиста, что у него расквашена голова и, соответственно, мозги наружу? Но по классике – они любят свежие «мооозги»…
Глупости какие в голову лезут… «Пэрис Хилтон не страшны зомби! У нее нет мозгов!»
Позвоню-ка я ему сам! Вот ведь дьявольщина – мобила разрядилась. Опять совсем про нее забыл. Ладно, по домашнему.
Братец отвечает тут же – словно держал трубу в руке.
– Ага!
– Что нового?
– Менты прибыли. Чешут затылки. Судя по всему, после переговоров – не они одни.
– А службу ПНД за вами всеми не выслали?
– Не-а. Нас тут слишком много. Это во-первых. А во-вторых, тут тебе не проклятый тоталитаризьм! Прав у ПНД сейчас нет никаких… Ждем начальство – сержант туда соваться без начальства не хочет. Приедет Гутковский – будет решать. Он, к слову, не поверил. Считает, что тут все формалину напились.
– Ну, у него есть некоторые основания. Как эти зомбы выглядят?
– Да как обычные покойники. К слову, не все восстали – кроме мотоциклиста, так же неколебимы подснежники и месячной давности топляк. И баба зеленая подвальная – тоже лежит. Жрут почему-то только байкера. И вообще – все вчерашнего вечернего поступления поднялись, которых уже без меня привезли.
– Они, случаем, не ходили в японский ресторан?
Братец ржет. Похоже, не ходили.
– Это бомжи-подзаборники. Вчера заморозки были – эти олухи так ловко запалили печку в дачном домике, что траванулись угарным газом. Их поздно вечером всех четверых и привезли. Одна баба, трое мужиков. А тут с чего-то и прозектор к ним присоединился. У него, к слову, обгрызена рука. И знаешь – точно у него что-то с лицом. Этих четверых я вчера не видал, а у него морда стала как лошадиная. И, по-моему, челюсти заматерели…
– Ну, если ты не шутишь, то сырое мясо так просто не откусишь… Так что челюсти – понятно…
– Слушай, позвони родителям, а? Пусть они пока особенно из дому не выходят. Только так – осторожненько… Не хотелось бы, чтоб они тут же примчались, на деток сумасшедших любоваться…
– Принято. Позвоню. И тебе тоже.
– Отбой, связь кончаю.
Родители уже убыли на дачу. Чтоб нам не мешать. Жениться уже нам пора бы, а мы с братцем все вольными казаками. Нам уже ненавязчиво намекают, что пора бы и о внуках подумать.
Южан в пример ставят. Нет, все, конечно, верно – оно, конечно, и надо бы. Но пока еще можно не впрягаться в семейное тягло – почему б и не пожить в собственное удовольствие?
Дача – обычный деревенский дом предвоенной постройки. Деревня – забытая богом дыра в Новгородской губернии. Но родителям там почему-то нравится. Вот со связью там хреновато – всучил я им мобилку, но пользуются они ею с опаской, да и прием неуверенный. Особенно утром.
С третьей попытки дозвонился. Трубку взяла мама. Это хорошо. Она не то чтоб разумнее отца, но с ней договориться проще. Отец фыркнет, выбросит из головы и сделает все по-своему. Маму убедить легче.
Разговор получился короткий: они переживают, что минута разговора стоит как буханка хлеба, но вроде удалось убедить не болтаться сегодня вне дома. Ну, да и погода у них с утра мерзостная, так что удержать отца будет не сложно.
Ага, чайник засвистел! Свисти, свисти, гад! Я еще посмотрю – пить сегодня чай или нет.
Ладно, выпью. Правда, в холодильнике брать нечего. «Оскудела Земля русская!» Надо бы в магазин после работы забежать… Ничего, хапнем пустого чаю. Не впервой.
И все же, что там с братцем? Если б это была шуточка – родителей он втягивать не стал бы. Ну-ка, до выхода на работу еще есть время.
– Ага?
– Ты не обижайся… Не то что я тебе не верю…
– Или верю. Хотя я тебе не верю! Ты что хотел-то? Я бы тебе не поверил, перевернись ситуация зеркально. Ну?
– Ты говорил, что там твои приятели из милиции рядом. Может, дашь с кем-то поговорить?
– Слушай, попробую…
Дальше я пару минут слышу, как он уламывает кого-то, говоря, что я его брат, ни разу не журналист, никакой огласки, никаких фамилий, никакой записи… Уломал, наконец.
– Что тебе нужно? – голос неприветливый, даже, пожалуй, неприязненный, с хрипотцой.
– Брат рассказал такое, во что не верится. Хотел бы понять – свихнулся брат или и впрямь там чертовщина.
– Как зовут брата, когда родился, как зовут тебя. Твой адрес и место работы?
Несколько опупеваю. Потом доходит: мент не хочет попасть в идиотскую ситуацию (хотя похоже, что уже попал) и старается перевести разговор в привычное русло. Заодно убедиться, что это не подстава и я – именно тот, за кого себя выдаю.
Подавляю желание съязвить и бодро рапортую. Шутковать с ментами, патрулями, часовыми, таможенниками и погранцами, когда они при исполнении – глупо и не полезно для здоровья.
– Докладываю, – говорит хриповатый голос, – морг заперт, в форточку видно, как четыре покойника в гражданской одежде и пятый – в медхалате поедают шестого. С аппетитом.
Остальные наблюдаемые покойники ведут себя прилично. Сроду такого не видал, и зрелище поганое.
Далее собеседник выдает грамотно составленную руладу, не относящуюся к делу – видно, чтоб душу облегчить, и передает трубку братцу.
– Ну, вот так. Двое из троих патрульных блеванули, полюбовавшись, а они всякие виды видели. Так что зрелище пикантное. Что еще добавить?