Внезапно ветер исчез. Его просто не стало. Тэсс рванулась к двери, но не успела: она захлопнулась с глухим звуком и на ее месте стала все отчетливее проступать каменная стена. Тэсс взвыла от отчаяния. Это превратило ее крик в хохот. Или это был чужой хохот? С ужасом Тэсс ощутила, как воздух уплотняется вокруг нее, сотней невидимых скользких щупальцев облепляет тело, сковывает движения. «Я хочу взять свое», – шепнул мрак. Тэсс завизжала.
И проснулась.
Она лежала в своей постели, шелковистой, согретой теплом ее собственного тела. В окна бил лунный свет, серебристые квадраты распластались на полу. Это только сон, очень плохой сон. Здесь я в безопасности.
И точно в насмешку над этой мыслью в тот же момент с треском распахнулась дверь. В комнату ворвался Грегори. Тэсс лежала не шелохнувшись, пораженная до глубины души.
– Чего вы хотите от меня?!
– Что произошло?!
Оба выдохнули эти фразы одновременно. Тэсс дрожащей рукой нашарила выключатель ночника. Теплый неяркий свет залил комнату. Грегори зажмурился, потом прикрыл глаза ладонью, посмотрел на Тэсс, охнул и, бормоча извинения, поспешно ретировался. Она проводила его изумленным взглядом, нахмурилась. Что бы это значило?! Она приподнялась в кровати, шелковая простыня скользнула по коже, и только тогда Тэсс догадалась, почему, собственно, извинялся Грегори: по старой привычке она спала обнаженной. Тэсс покраснела, но не смогла сдержать улыбки. Будет знать, как врываться по ночам в спальни к одиноким дамам!
Из-за двери послышался громкий шепот Грегори:
– Тереза, что все-таки случилось? Вы так кричали…
– Нет, ничего, просто страшный сон, – тоже шепотом ответила Тэсс.
– Понятно. Э-э… может, вы оденетесь и я войду?
– Да-да, сейчас. – За неимением ночной рубашки Тэсс натянула безразмерную футболку, которая прикрывала ноги до середины бедра, зато огромный ворот съезжал набок и обнажал плечо. Быстрым движением открыла дверь.
На пороге возник пунцовый от смущения Грегори. Тэсс очень старалась не рассмеяться, но слишком сильным был контраст между тем суровым странным мужчиной, которого она видела днем, и тем, кто стоял сейчас перед ней.
Тэсс кивком пригласила его войти.
– Простите, что разбудила, Грег. – Она опустилась на постель. Комическая сцена с участием хромого беса позабавила ее, но сейчас к ней вновь вернулось ощущение слабости. Ей никак не удавалось унять дрожь в руках, и она нервно комкала ими одеяло.
Грегори занял кресло рядом с кроватью, со стороны окна.
– Да я, собственно говоря, не спал. – Только тут Тэсс заметила, что он полностью одет, в той же черной рубашке и брюках, в каких она видела его за ужином. – У меня тоже проблемы со сном, частая бессонница. Зато много читаю, – невесело усмехнулся он. – Я как раз шел из библиотеки и услышал ваш крик. Вы меня напугали.
– Послушайте, давайте на «ты», а то нелепо как-то выходит в такой обстановке. – Тэсс бросила взгляд на напольные часы. – В полтретьего ночи…
– Хорошо, Тереза, давай на «ты». Хочешь, я зажгу камин?
Тэсс энергично закивала. Мало чего ей хотелось в этот момент больше, чем успокаивающего треска поленьев в камине и согревающего огня. Грегори сделал все быстро и уверенно. Тэсс в очередной раз отметила необыкновенную пластику его четких движений.
– Спасибо, так гораздо лучше, – прошептала она.
– Не за что. – Быстрый, но внимательный взгляд Грегори выражал заботу – может быть, даже больше, чем ему того хотелось бы.
– Посиди со мной, мне страшно, – непроизвольно вырвалось у Тэсс. Очень-очень давно она ни к кому не обращалась с подобной просьбой. Даже к Джону. Особенно к Джону. После смерти матери у нее не осталось ни одного человека, который бы мог рассеять ощущение ужаса от дурного сна. А в Грегори Тэсс каким-то подсознательным чутьем угадывала эту добрую силу. Ну если он и вправду воплощенный дух «Белой долины», разве он не сможет отогнать мои кошмары, если я попрошу его?
Грегори вернулся и занял свое место подле кровати Тэсс.
– Конечно. – На его красивом благородном лице причудливо сплетались отражения света и тени.
Тэсс очень хотелось спросить, о чем он думает, но решимости не было. Ей уже и без того стало немного стыдно за свою детскую выходку.
– Знаешь, я читал, что, если проговорить кошмар, он покажется менее реальным и от него будет легче избавиться, – произнес Грегори, чуть помолчав.