Проснувшись в очередной раз, я решительно встала и взяла кисточки. Может, когда я буду работать, отгадка сама ко мне придет? Ближе к обеду я покрыла картину прозрачным лаком. Она практически готова – небольшой лесной домик, из окон, поросших диким плющом, пробивается тусклый свет – я внутри… ищу разгадку.
Я вдруг вспомнила, что в этом странном сне я не чувствовала себя в опасности, было такое ощущение, что со мной рядом близкий человек, что это его дом, но я его просто не вижу…
Может, рассказать этот сон Мэту? Нет, тогда он меня насильно потащит к психоаналитику…
Через час ко мне заглянул Мэт и принес пару пригласительных билетов.
– Я и забыла, что сегодня выставка итальянского художника!
– Ты вообще оторвалась от реальности. Меня это пугает! – Мэт обнял меня, и я почувствовала легкий аромат его одеколона.
– Ты прав, Мэт! Пора мне вернуться в реальный мир… – зевнув, согласилась я.
Вечером того же дня я знакомилась с творчеством Антонио Гонсалеса и имела счастье лицезреть в галерее его самого. Это был мужчина средних лет, с большими черными глазам, широкими бровями и горбатым крупным носом, с телом худым и сутулым. Он не знал английского языка, поэтому с ним рядом ходила полненькая женщина и переводила высказывания мэтра.
Антонио показался мне очень странным человеком. Когда журналисты задавали ему вопросы, он тщательно вынюхивал воздух перед собой и говорил всякую чушь. Возможно, это были погрешности перевода. Но порой переводчица Антонио Гонсалеса сама дико смотрела на художника.
Потом он разгуливал по залу широкими шагами, неожиданными при его низком росте, и что-то бубнил себе под нос. Рассматривая картины нью-йоркских художников, в том числе и мои, Гонсалес подходил к каждой, опять что-то вынюхивал и громко вскрикивал на родном итальянском. Меня охватила паника: может, я тоже со временем сойду с ума, как этот ненормальный?
– Впервые вижу такого странного человека! – Мэт не сводил глаз с итальянца.
– Знаешь, я начинаю за себя бояться! – призналась я и подошла ближе к Мэту.
– Меня предупреждали, что Антонио Гонсалес странный человек, но я не думал, что по нему плачет психушка! Ты только взгляни на его картины!
Действительно, его творчество отличалось мистикой, негативом и кровожадностью. Картины были выполнены в темных тонах. На них были изображены кресты, странные существа с огромными пастями, сцены войны и мучительной смерти.
– Может, у него душевная травма? – спросила я Мэта, который всегда все обо всех знал.
– Это точно. И как следствие – душевное заболевание. Несомненно, такие картины еще долго будут помниться. – Мэт улыбнулся и покачал головой. – Но мне такое не по душе!
Я решила переключить свое внимание на гостей галереи. И вдруг увидела Карла. Он очаровательно выглядел: строгий светлый костюм идеально подчеркивал его загорелую кожу, на смуглом лице зеленые глаза казались еще ярче, были одурманивающими, завораживающими. Он обаятельно улыбался и высказывал окружавшим его людям свое мнение по поводу картин итальянского художника.
Карл увидел меня и незаметно подмигнул. Меня пробил озноб, и голова закружилась.
– Мэт, смотри! Вон Карл! – Я показала на него Мэту.
– Карл Кетберри! Еще тот тип! – иронично изрек Мэт и достал сигарету.
– Что ты имеешь в виду? Что значит «тип»? – Я с удивлением посмотрела на Мэта.
– Дамский угодник! Казанова! Ловелас! Донжуан! – Мэт загибал пальцы. – Конечно, это все было в прошлом… – добавил он после выразительной паузы.
– Меня раздражает, когда ты говоришь загадками! Можешь нормально рассказать о человеке! – вырвалось у меня.
– Он приехал из Лондона. И начал кутить. Конечно, нужно отдать ему должное, Кетберри делал это мастерски! Он приковывал взгляды всех светских львиц. Модели Нью-Йорка были у его ног. Но при этом никем не было сказано ни слова, что Кетберри является завидным женихом!
– Почему? – поинтересовалась я.
– Он приехал в Нью-Йорк без гроша в кармане! Знаешь, кто такие альфонсы? – Мэт взглянул на меня и засмеялся.
– Нет, Карл не такой! – выпалила я.
– Конечно! Ты же его с детства знаешь! – издевался Мэт и курил сигарету.
– Ну ладно, продолжай…
– С самых низов – через постель – он ворвался в высшее общество…
– Как через постель?
– Ты что, не знаешь, как это делается? – Мэт раздраженно пожал плечами. – В скандальных журналах и желтой прессе было очень много снимков. – Но вскоре этот жеребец охмурил Кити Сван…
– Кто такая Кити Сван?
– Дочь владельца многомиллионного бизнеса в Калифорнии. Вскоре Кетберри смекнул, что может жить припеваючи, и предложил влюбленной Кити руку и сердце, ну и, наверное, еще какую-нибудь часть своего восхитительного тела.
– Он женат? – Меня потряс рассказ Мэта.
– Ну да. А вот и Кити Сван.
Мэт кивнул на толпу. Я перевела взгляд и увидела жену Карла. Кити оказалась стройной рыжеволосой женщиной лет сорока. Она гордо расхаживала по залу и вслух восхищалась смелостью художника.
Мне на секунду показалось, что меня крупно подставили мое сердце и женская интуиция. Неужели Карл способен на все ради денег… А может, он действительно любит жену?
Кити Сван подошла к мужу и что-то шепнула ему на ухо, тот рассмеялся и мельком взглянул на меня. В течение часа я постоянно ловила его томный взгляд. Мы встречались глазами, и он озарял меня улыбкой. Иногда мне становилось не по себе, но чаще это возносило меня на седьмое небо.
Я была в смятении – что мне делать, ведь Карл женат? На ринге очень сильная соперница. Я думала – бороться мне за любовь или отойти в сторону? И решила, что поступлю так, как советует Мэт в подобных ситуациях, – подожду, когда время все поставит на свои места.