– Да? – удивился Алексей Алексеевич и посмотрел на Китайгородцева так, словно только что обнаружил, насколько он недооценивал этого человека.
Китайгородцев промолчал.
– Хорошо, я подумаю над тем, что нам предпринять, – сказал Алексей Алексеевич. – А у меня к вам просьба – не давайте делу ход. Нельзя, чтобы Сергей Алексеевич что-либо об этом узнал. Надо его от этого оградить. В этой семье очень сложные взаимоотношения. Очень!
Он посмотрел в глаза Китайгородцеву, пытаясь определить, все ли правильно тот понял.
* * *
Хамза оставался в проскуровском поместье до поздней ночи, его машина стояла у ворот, и Китайгородцев знал, что шеф всё еще находится здесь.
А во втором часу ночи Хамза пришел к Китайгородцеву. Был он хмур, ещё больше, чем несколько часов назад. Видимо, беседа с Проскуровым не добавила Хамзе ни спокойствия, ни уверенности.
– Все совпадает, Толик, ошибки нет, – сообщил с мрачным видом Хамза.
– Киллер?
– Возможно. Проскуров подтвердил, что знал он такого человека.
– Какого человека?
– Его фамилия Лория. Имя – Роман. Он был компаньоном Проскурова. Не то чтобы они были равноправны. Проскуров – это кит. Большая рыба. А Лория – помельче. У Лории был свой бизнес. И часть этого бизнеса, не самая большая, принадлежала Проскурову. Год или чуть более назад Проскуров и Лория поссорились. И сразу как-то так получилось, что Лория угодил в тюрьму, а его бизнес отошёл Проскурову.
– Он его посадил?
– Никто ведь в таких вещах никогда не признается, – напомнил Хамза.
– А вы как думаете?
– Посадил.
– Чтобы бизнесом завладеть?
– Этого я не знаю. Да причина сейчас и не важна. Важно, что Лория считал Проскурова своим врагом. И желал его смерти. В ходе внутрикамерной разработки Лории было зафиксировано, как он проговорился: Проскуров, мол, не жилец. Его убийца ходит рядом с ним. И Проскурова не станет даже раньше, чем он, Лория, выйдет из тюрьмы. Торопиться с этим Лорией не стали. Только ещё готовили комплекс мероприятий – чтобы прощупать его, чтобы решить, с какого бока к нему подступиться и как лучше информацию скачать. А его тем временем убили. Буквально через неделю. В камере случилась драка, и его кто-то слишком сильно приложил. И теперь у него уже не спросишь, что же такое он имел ввиду.
– И вообще, – не блеф ли это был, – подсказал Китайгородцев.
– Это не блеф, Толик. Поверь мне.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:
«Хамза – такой человек, который никогда не скажет всего, что знает. А знает он очень много. И про Лорию этого несчастного, естественно, тоже. Я даже догадываюсь, откуда у Хамзы сведения. У большинства охранных агентств – тесные связи с МВД и ФСБ. В том числе личные контакты. Среди наших сотрудников – много выходцев из этих служб. И всегда есть возможность обратиться к своим бывшим сослуживцам, чтобы получить интересующую информацию. Когда наше охранное агентство "Барбакан" взялось обеспечивать безопасность Проскурова, Хамза, конечно же, принялся качать всю доступную информацию об охраняемом объекте и его окружении. Это всегда делается с тем, чтобы выявить возможные риски и выработать меры по минимализации этих рисков. И вот среди прочего закинутый невод вытащил историю человека по фамилии Лория. Материалы оперативной разработки, зафиксированный внутрикамерным стукачом то ли трёп, то ли проговор Лории, стали для Хамзы сигналом тревоги, и я уверен, что Хамза уже многое успел перепроверить, если он с такой уверенностью говорит о том, что это не блеф и что киллер в действительности существует».
* * *
Утро Алексея Сергеевича Проскурова начиналось с водных процедур в специально построенном для него маленьком бассейне – рядом с большим, двадцатипятиметровым, который предназначался, по-видимому, для его родителей. В присутствии няни и Китайгородцева мальчика плескал в воде худой жилистый мужичок, который еще год назад, как успел узнать Китайгородцев, был одним из тренеров юношеской сборной Российской Федерации по плаванию.
Водные процедуры Алексею Сергеевичу явно нравились и можно было только порадоваться за малыша, которому родители смогли создать такие превосходные условия для развития.
Мама Алеши появилась у кромки большого бассейна в коротком халатике, который она бросила небрежно на стоящий здесь же шезлонг и осталась в умопомрачительном купальном костюме, который не столько скрывал, сколько подчеркивал, и Китайгородцев снова подумал о том, что она действительно была когда-то фотомоделью.
Виктория без разбега нырнула, красиво и почти без всплеска вошла в воду, и долго плыла под водой, прежде чем вынырнула на поверхность. Проплыла до противоположного бортика бассейна, потом вернулась, потом еще раз повторила этот же маршрут, и только после этого по лесенке поднялась на бортик – мокрая, гибкая, сильная.
Взяла со стола загодя приготовленный невидимой прислугой свежевыжатый сок, приблизилась к бассейну, в котором плескался её сын.
– Что-то красное высыпало на лице, – сказала Виктория, всмотревшись. – Оксана Петровна…
Интонация не столько вопросительная, сколько требовательная.
Няня тотчас подтвердила догадку.
– Наверно, съели мы что-то не то, Виктория Александровна.
– Как – не то? Почему – съели? Алеша сам пошёл и взял что-то со стола? – поинтересовалась Виктория и в её словах угадывался сарказм. – Продукты только те, которые рекомендовал диетолог?
– Совершенно верно.
– А откуда покраснение? Передайте Алексею Алексеевичу, чтобы он вызвал аллерголога.
– Сделаю.
– И диетолог пусть приедет, посмотрит, что он там такое понаписал.
– Хорошо, Виктория Александровна.
– Возьмите-ка Алёшу на руки, – сказала Виктория, обращаясь к Китайгородцеву. – Я хочу взглянуть поближе.
Китайгородцев склонился над бассейном, тренер передал ему ребенка, Алеша заплакал, – наверное, ему не понравилось то, насколько неожиданно прервались водные процедуры.
– Да, – сказала Виктория, всмотревшись. – Это аллергия.
Склонилась над малышом. Она оказалась настолько близко от Китайгородцева, что он уловил нежный запах ее тела.
К бассейну вышел Проскуров. Лишь мельком взглянул на жену и сына, сбросил халат на мокрый бортик и нырнул в бассейн, подняв тучи брызг. Это кит, вспомнились Китайгородцеву слова Хамзы, большая рыба. Хотя кит – это не рыба, а млекопитающее, кажется.
Проскуров шумно проплыл вперед-назад, тяжело вылез из бассейна, надел халат. Виктория сделала Китайгородцеву знак рукой, увлекая его за собой, пошла к мужу.
– У мальчика аллергия, – сказала Виктория супругу. – Я вызываю врача.
Проскуров скользнул взглядом по лицу сына.
– Ничего особенного, – оценил он. – Я думаю, не о чем беспокоиться.
В его голосе угадывалось равнодушие. Не чёрствость бесчувственного человека, а способность анализировать и адекватно оценивать обстановку были ему присущи.
– А это охранник, который поедет с нами в Муром, – сообщила Виктория.
Проскуров даже не удостоил телохранителя взглядом.
– Новенький, что ли? – спросил он, ни на кого не глядя.
И получалось, что отвечать предстоит Китайгородцеву.
– Я здесь со вчерашнего дня, – сообщил Китайгородцев.
– Сейчас возьмёшь моего сына, – сказал Проскуров. – Старшего. Петра. У него там проблемы какие-то со сверстниками. Обижают. Поедешь и пугнёшь маленько, чтобы неповадно было, потом доложишь мне.
– Это невозможно.
– Что – невозможно? – неприятно удивился Проскуров.
– Я не могу никого пугать. Не имею права.
Проскуров, наконец, сфокусировал свой взгляд на собеседнике. Взгляд был тяжёл и страшен.
– Ты чего такого о себе вообразил? – будто бы изумился недалёкости собеседника Проскуров.
Китайгородцев молчал.
– Сейчас возьмёшь мальчишку и поедешь с ним туда, куда он скажет.
Китайгородцев молчал.