– Это какая рота там действует? – не оборачиваясь, бросил Крупенников.
– 3-я, товарищ майор, – без запинки ответил Лаптев, продолжая помечать на электронном планшете продвижение штурмовых групп.
– Надо бы отметить вечером их. Хорошо работают.
– А у нас все хорошо работают, комбат, – ответил подошедший Харченко.
– Всех и отметим, – пробормотал Виталий, продолжая наблюдать за боем.
– Виталь! Ну, ты чисто Наполеон! – хихикнул особист, неожиданно запев себе под нос: – Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве! Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне – не остаться в этой траве. Пожелай мне удачи!
– Товарищ майор, что вы за хрень поете? – индифферентно поинтересовался начштаба, так и не оторвавшись от своих карт.
– Тебе не понять, мышь бумажная, – довольным голосом фыркнул особист. И продолжил уже другой песней, но, похоже, того же самого автора: – И две тысячи лет война, война без особых причин. Война дело молодых. Лекарство против морщин…
– Мля, Харченко! Не каркай, твою мать! – рявкнул Крупенников.
– Ну и ладно… – хитро глянув в спину комбата, пожал тот плечами. Но не удержался и добавил более тихим голосом: – Между землей и небом – война…
Крупенников, было, обернулся, но его прервал связист:
– Товарищ командир, Тюльпан-раз на связь вышел! Говорит, людей обнаружили! Живых!
– А ну-ка, дай связь на меня! – встрепенулся тот, разом позабыв про особиста-меломана.
В наушниках шлема едва слышно щелкнуло:
– Слушаю, Тюльпан-раз! Садовник на связи!
– Садовник, тут гражданские. Много.
– Откуда? Сканер ничего не показывает. Тюльпан-раз проясните ситуацию.
– Сам понять не могу! Тут толпа ящеров во дворе, а за ними люди!
– Сколько? Видишь их?
– Никак нет, не вижу. Слышу?
– Тюльпан-раз! Повтори, не понял!
– Поют они чего-то. Разобрать не могу чего. Откуда – сам не понимаю.
– Где находишься?
– Вошли в монастырь, Садовник. На карте – А-7. Тут открытая площадь, несколько зданий рухнуло, завалы. В завалах крокодилы, ведут огонь. И песни поют!
– Крокодилы песни поют? Не понял!
– Люди поют, Садовник, люди! Лариса, Юра, Дмитрий, Алексей!
– Откуда люди, Тюльпан? Ничего не понимаю!
– Да не знаю я, товарищ майор!
– «Воздушку» надо?
– На Харьков, Ульяну, Йошкар-Олу «воздушку», не надо! Людей положим! Гражданских! Сами попытаемся справиться, товарищ майор!
– Давай, родной, давай, справляйся! И без дураков там! Отбой, – связь отключилась, и Крупенников зло повернулся к Лаптеву: – Какие люди? Откуда? Почему биосканеры ничего не показывают?
– Не могу знать, товарищ майор, – спокойно ответил Лаптев, продолжая водить светодиодным карандашом по монитору штабного планшет-компа. – Монастырь, говорите? Так, может быть, стены не дают просканировать. Вот помню, мы на Северо-Западном, под Холмом, в сорок втором тоже по церкви долбали – не то что «сорокапятки», даже семь-шесть и те пробить не могли. На совесть строили предки, не то что мы, криворукие.
– Харченко?
– Ну и?
– Бери своих ребят, сгоняем до этого монастыря, посмотрим, что к чему. Лаптев, оптимальный маршрут!
Начальник штаба удивленно приподнял голову, чуть довернув планшет в сторону Виталия:
– Так вот он, маршрут-то. И монастырь там же. Прямо под нами, в овраге!
Взглянув, Крупенников тихо матюгнулся. Действительно. Вот их штаб на этой самой Кикиморской горе. А вот этот самый монастырь внизу. Он навел бинокль туда. Точно. Видно, как их бойцы ведут огонь по баррикаде, из-за которой десяток ящеров пытается отстреливаться. Иногда небезуспешно, и некоторые выстрелы достигают цели. Однако броня на бойцах хорошая, попадания вражеского оружия держит. Интересно, какой идиот послал этих зеленых крокодилов на операцию без тяжелого вооружения и техники? Или… его у них просто нет? Впрочем, какие же они зеленые? Вон как чешуя под солнцем переливается, даром что это самое солнце затянуто дымом пожаров. Крупенников внимательно следил за чужими, как иногда неофициально именовали офицеры противника после просмотра древнего фантастического фильма про членистозубых слизистых инопланетян, – комбату было интересно понаблюдать за тактикой и организацией ящеров. Ага! Вот, похоже, и кто-то вроде старшего. Рыкает чего-то, лапами больше всех во все стороны машет… Так…
– Харченко!
– Туточки я, комбат! – особист тоже рассматривал поле боя сквозь свой бинокль.
– В твоем взводе охраны снайпер есть?
– Я ведь и обидеться могу! – выпятил нижнюю губу Харченко, не прерывая наблюдения.
– Видишь у них офицера?
– Кого?!
– Ну, типа, командира?
– Снять?
– Снимай!
– Белогубов! Прокурор! А ну ко мне по-быстрому, – заорал особист так, что у Крупенникова несмотря на встроенный в сенсорный шлем аудиобуфер заложило уши.
Комбат удивился:
– У тебя что, наш прокурор в снайперах ходит?
– А что такого? Кстати, неплохо стреляет, – ответил начальник особого отдела.
Прокурор Белогубов даже возмутился таким недоверием:
– Между прочим, я второе место на соревнованиях по стрельбе занял! Куда бить-то?
– Погоди, а кто первое место занял?
– Ну, я… – покраснел Финкельштейн, дотоле сидевший со своим планшетом за спиной начальника штаба.
– Ай-яй-яй, товарищ майор, не следите вы за успехами личного состава! – не упустил возможность съязвить Харченко. – Сплошные перегибы на местах…
– Так… Оба… Вот того, крупного, видите? Возле входа в церковь? На корточках который сидит? Валите его! Кто первый завалит, тот… ну, молодец тот. Огонь!
Оба успели.
Рядовые ящерицы, увидев гибель старшего, несколько замешкались и тут же были наказаны шквальным огнем со всех сторон.
– Оба молодцы! А вот теперь… За мной! – скомандовал комбат.
Через несколько минут штабной взвод, исключая Лаптева с охраной, соединился с осаждавшей баррикаду штурмовой группой. Прыгая через наваленные как попало камни, двутавровые балки и какие-то обломки, из которых противник воздвиг импровизированную баррикаду, добили нескольких скулящих, ровно щенята, тяжелораненых ящеров. Пленных не было. Да, собственно, их никто и не собирался брать. И приказа не было, и вообще…
– Ну и где тут люди, Тюльпан? Или тебя белая горячка обуяла? – спросил тяжело дышащего комгруппы Крупенников, жестом показывая, чтобы тот отбросил защитный щиток шлема. – А, Махнов, разведка, помню. Герой дальнего космоса и добытчик пленных. Здорво…
Тот снял шлем, кивнул и вытер мокрый от пота лоб:
– Так точно, капитан Махнов. А насчет людей… Не слышите, разве?
Крупенников, пожав плечами, в свою очередь снял командирский шлем и прислушался. Точно.
Словно из-под земли доносилось странное, глухое пение. Слов разобрать он не смог.
– А капелла! – встрял особист.
– Ага, мычат откуда-то, – кивнул капитан.
– Ладно, посмотрим сейчас, кто там мычит, откуда и зачем. Лаптев, – он прижал к голове обруч приемопередатчика. – Ну, что там… вообще?
– Нормально, тащ майор. Город… то есть то, что от него осталось, наш. Еще часа два на окончательную зачистку – и все.
– А Западная группировка? Есть данные?
– Так точно. Добивают. Лес горит, но на открытое место никто не выходит, некому, видать. «Воздушку» отзывать?
– Валяй, – Виталий устало взъерошил короткие волосы на голове, усмехнулся: – Ну, вот и все. Не знаю, на что они надеялись, но вышло по-всякому, как мы хотели. Экологию попортили, но на то и война. Ладно, пошли наших певунов искать…
Глава 2
Земля, 2297 год
В затянутом дымом от горящего города монастырском дворе опустился скоростной флаер, откуда, не дожидаясь, пока полностью отъедет вверх боковая дверь, выскочил капитан Ильченко. Несмотря на полученную при разгерметизации челнока баротравму Василий уже вполне оклемался от нее и сам попросился в бой. Отказывать комбат не стал – ветераны такого уровня были на вес золота на любой войне, а уж на этой-то и подавно.
– Товарищ комбат, разрешите? – замерший в паре шагов Ильченко, держа под мышкой снятый тактический шлем, неуверенно переминался с ноги на ногу, с интересом оглядывая стоящих во дворе бойцов штурмгруппы Махнова и вышедших из монастырских подвалов гражданских.