Три юные особы сидели в расслабленных позах и болтали о том о сем. Да о чем, собственно, могут долго и увлеченно говорить девушки, к тому же красивые, причем каждая по-особому? О нарядах, о жизни, что ждет их, о судьбе, которую то ли ты догоняешь, то ли она тебя…
Мужчина, прежде всего, должен понимать женщину. — После всех ранее произнесенных легкомысленных реплик слова Анабель, девушки, пожалуй, самой красивой из всех собеседниц, прозвучали неожиданно серьезно.
Любить он должен, тогда и понимать будет! — воспротивилась серьезности тона подружки белокурая Джуди.
Господи, о чем это вы? Главное, чтобы мы сами любили, — безмятежно откликнулась милая прелестница по имени Катя, с копной черных непокорных волос. — Вот полюблю хорошего, красивого, темпераментного и главное — богатого. Тогда все проблемы решатся сами собой. Уж я-то его пойму! Уж он-то меня поймет! — Катина вольная многословность шла от полного нежелания, а может, неумения контролировать поток своих немудреных девичьих мыслей. И тебе безразлично, будут ли любить тебя? — возмутилась Джуди, возмутилась скорее шутливо и привычно, потому что каждое замечание Кати произносилось с запальчивостью спорщика, уставшего от непонимания окружающих.
Найду своего принца, и, уж будьте уверены, полюбит он меня как миленький! А чем плоха? И почему бы меня не полюбить?
Уж больно трудную задачу ты ставишь перед собой. Не многовато ли для одного мужчины — удовлетворять всем четырем твоим требованиям? И красоту тебе подавай, и душевность, и темперамент, и деньги. Кто же столько добра в одно место положит?
Согласна, не положит. Поэтому деньги можешь поставить не на последнее место.
Но пока, судя по твоим многочисленным кавалерам, удача подстерегает тебя только на тропе поиска темпераментных, — поддразнила Джуди.
— Джуди, а вспомни Генри!
Ну и красивых иногда…
А Алана помнишь?
— И этого как сейчас вижу. Вот только богатого не помню ни одного. Если ты и дальше будешь настаивать на всех четырех своих требованиях, замуж тебе придется выходить сразу за двоих или троих.
Анабель, не слыша перебранки подруг, снова сказала, как выдохнула:
— Главное, чтобы тебя понимали…
Тон, которым были произнесены эти слова, оборвал спор и заставил подруг серьезно и внимательно взглянуть на Анабель.
— Ан, ты что? Уж ты-то одна из нас и нашла Катину мечту о четырехзвездочном принце.
Может быть, мне именно пятой-то и не хватает, — грустно ответила девушка.
Ничего себе разговорчики после помолвки! — возмутилась Катя. — Тебе ли жаловаться на судьбу? Ей, видите ли, не нравится жених! Отдавай мне — беру!
Джуди не сводила удивленных глаз с Анабель. Какая-то неожиданно тронувшая ее мысль заставила проигнорировать замечание Кати, что было делом редким. Но Катя не унималась:
— Анабель, подвенечное платье уже готово?
— Да прекрати ты наконец! — бросила ей Джуди.
И только тут Анабель поняла, что пора переводить разговор в шутливое русло…
Глава первая
Невеста сбежала ранним утром, еще до рассвета. Прохладным майским утром, в день своей свадьбы…
Она не спала всю ночь, без устали слоняясь по квартирке, бесцельно переходя из комнаты в комнату. Каждый раз, мельком поймав свое отражение в зеркале, девушка видела во взгляде панический ужас. Расширенные от страха зрачки превратили голубые глаза в черные. Из зеркала на нее смотрела странная незнакомка: бледное лицо почти скрыто завесой прямых длинных черных волос, трясущиеся бескровные губы искусаны.
В углу спальни на обтянутой кожей вешалке висело длинное белое платье, накрытое прозрачным пластиковым чехлом.
— Оно похоже на бабочку в коконе, — заметила Кара, зайдя навестить Анабель за пару дней до свадьбы. Двоюродная сестра бросила задумчивый взгляд на невесту. — Это близко к тому, что ты чувствуешь, не правда ли, Ан? Вот она совсем рядом — возможность вырваться в новую жизнь. По себе помню, ощущала именно это. По-моему, замужество — самая большая перемена в жизни женщины. Ведь будущая жизнь никогда уже не будет такой, как прежде.
Она снова взглянула на сестру.
У тебя все в порядке? Что-то ты не особенно похожа на жизнерадостную невесту. Нервишки сдают в последнюю минуту? Да брось ты, все боятся.