Явно король, мелькнуло у меня, хотя короны не видно ни на голове, ни на столике. Король по повадкам, по властности взгляда, движений, речи, как и по тому, как гнутся советники, ведь короля играет свита. По ней всегда можно понять, кого окружает.
Он тоже рассматривал меня с подозрением, но и с живейшим интересом.
– Если ты не шпион, – сказал он все так же грозно, – кто ты, герд?
– Ваше Величество будет смеяться, – сказал я, – хотя мне совсем не до смеха…
– Ну?
– Я тоже король, – сказал я жалко, – зовут меня Ричард, однако я не такой благополучный, как Ваше Величество. Нечто грозное вторглось в мой королевский дворец, гоняло меня, как зайца, било, клевало, топтало и наконец хотело убить, но я как-то вот рванулся и… выпал вот прямо сюда!.. И теперь, ошалелый, даже не представляю, где я, что со мной и как бы мне вернуться!
Он рыкнул уже чуть тише:
– Вернуться? Туда, где на тебя напали?
– Да, – ответил я потерянно, – но там я хоть понимаю, где я. А здесь… Все незнакомое. И вообще… как будто другая эпоха.
Он нахмурился.
– Герд, тебе посчастливилось оказаться при дворе короля Зигмарингена. Это великое Арндское королевство, и я не поверю, что ты о нем не слышал, из какой бы части мира тебя ни занесло…
Я замер, в голове щелкнуло, словно порвалась струна, даже стало больно, затем всплыло все, что слышал.
Я едва-едва проговорил замерзающими губами:
– Арндское?.. Какое… Первое или Второе?
Король нахмурился.
– Что?.. Как это? Ты что говоришь?
Я спросил торопливо:
– Конечно же, я слышал про Арндское королевство!.. Кто о нем не слышал?
– То-то, – прорычал он.
– Только и говорят, – продолжил я льстиво, – Арндское королевство, Арндское королевство… И добавляют: хорошо, как в Арндском королевстве! Или, ах как жить хорошо, словно в Арндском королевстве… при дворе короля… как величают Ваше Величество?
– Зигмаринген, – прорычал он грозно.
– Так и говорят, – сказал я с подъемом, – какой сегодня удачный день, я как в Арндском королевстве побывал!.. Но это простой народ, хотя вообще-то мы все простые… особенно рядом с Вашим Величеством, а вот ученые люди различают Первое Арндское королевство, когда правила династия Кернеллингов, и Второе Арндское, когда воцарилась и долго рулила династия Цибенлингов… Хотя нет, простите великодушно, Ваше Величество, это я сам попутал: Кернеллинги правили Вторым Арндским, а Цибенлинги – Третьим!..
Он медленно багровел, наливался гневом, кулаки стиснулись. К его правому уху наклонился советник и что-то быстро-быстро шептал, указывая на меня взглядом.
Король сдержался, но глаза его метали молнии.
– Я не понимаю, – прорычал он, – что ты говоришь. Ты безумен?
– Ваше Величество! – вскричал я. – Арндское королевство оставило такой глубокий след в истории, что никому не перепрыгнуть, потому все изучают! С эпохи Цибенлингов самое первое называют то Древним, то Изначальным, то Предвечным… А столицей был прекраснейший город Генлабнае, который много раз бывал разрушен, но всякий раз восстанавливался, а теперь он называется Геннегау, а я имею великое счастье и еще более великую честь быть его правителем… являясь королем Сен-Мари!
Один из советников спустился по двум ступенькам и приблизился ко мне. Стражи расступились, давая ему дорогу. Он вытащил из рукава большой светящийся красным камень, поднес его к моему лбу и долго прислушивался, потом обошел вокруг, я чувствовал прикосновение камня к моему затылку, даже ощутил тычки им в спину.
Я услышал вздох, затем советник вернулся к королю и шепнул на ухо всего одно слово.
Король скривился, уставился на меня злобно.
– Мне сообщили, – буркнул он, – ты не врешь.
Я сказал с ноткой зависти:
– Ваше Величество, как я вам завидую! Мне бы такое устройство, чтобы я видел, кто меня обманывает… Конечно же, я не вру! Как я могу врать, когда не знаю даже, что соврать такое, чтобы спасти шкуру? В этих случаях надежнее говорить правду!
Он неожиданно коротко усмехнулся, словно дернул губой.
– Да?.. Наверное. Но… что ты тогда говоришь? Арндское королевство всегда было первым и единственным. А город Генлабнае как был столицей еще при моем деде, так им и остается.
Холодок прокрадывался в меня все сильнее, я спросил похолодевшим голосом:
– Мы… в Генлабнае?
Он сказал нетерпеливо:
– Тебе там еще и по голове стукнули?
Холод начал промораживать мне внутренности, я прошептал в ужасе:
– Тогда меня забросило… на двенадцать тысяч лет в прошлое… Ужас, как же такое возможно…
Он прорычал:
– Что? Какие двенадцать тысяч?
Я сказал торопливо:
– Мудрецы спорят, двенадцать тысяч прошло или двадцать. В древних летописях только эти две цифры, историки разделились на два лагеря, но я принадлежу к первому. Не потому, что историк или что-то знаю, но двадцать тысяч лет – это что-то непостижимо огромное, в голову не влезает! Другое дело – двенадцать, милая такая цифра, это же совсем рядом, легко и представить, и понять, и вообще… Дело ж не в том, что правильно, а в том, что людям больше нравится, в то и верим. Есть идиоты, даже в гороскопы верят!..
Он сидел с выпученными глазами и распахнутым ртом, а советники оживились и суетливо нашептывали ему в оба уха, а он морщился и мотал головой, явно не успевая слушать обоих и тем более не понимая.
– Это невозможно, – проговорил он упавшим голосом, но все еще мощным и тяжелым, – такое никогда еще не случалось… Почему сейчас?
Я развел руками и коснулся копья одного из стражей. Тот сразу отпрыгнул и предостерегающе выставил перед собой блестящее острие, как я понял по цвету, тоже бронзовое.
– Может, – сказал я с надеждой, – это знамение?
– Какое?
– Не знаю, – сказал я. – Связь поколений… преемственность… нить в будущее… никто не забыт, ничто не забыто, всем все припомним, гады…
Он вслушался в мой лепет, рыкнул утомленно:
– Никто не забыт, ничто не забыто… Хорошо сказано!
– Золотые слова, – подхватил я. – Главное, правильные. Мы все-е-е-е помним! Пусть другие мирятся после войн и даже дружат, торгуют, ездят друг к другу в гости, но мы никому ничего не забудем и не простим, мы такие особенные, будем лелеять злобу и ненависть, ибо это качество настоящих мужчин, что хранят верность заветам предков еще с каменного века, верные идеалам и чаяниям людей того времени!
Он вслушивался, каменное лицо медленно теплело, напряжение потихоньку испаряется из огромного тела, наконец кивнул и сказал уже почти дружеским голосом:
– Да, заветы предков… гм…
– Неуважение к предкам, – сказал я твердо, – есть первый признак безнравственности! А мы – сама нравственность, потому с кем ссорились наши предки в каменном веке за то, что те у них мамонта перехватили, тем мы и сейчас не простим и будем строить пакости. Это верность идеалам, это следование традициям, это путь настоящих людей, которые слушаются сердца, а не какого-то там непонятного ума…
Глава 9
Он вздохнул, сделал стражам знак вернуться на свои места. Один из советников хлопнул в ладоши, вбежали двое слуг со столом в руках, за ним еще с полдюжины со стульями, быстро поставили все внизу в зале.
Король сошел с трона, высокий и массивный, настоящий правитель, всем своим видом внушающий, окинул меня придирчивым взглядом.
– Садись, – велел он. – Такое без вина вообще понять невозможно. А думать, что делать, так и вообще…
Советники остались на местах, слуги быстро поставили перед нами золотые кубки дивной работы, целое состояние, а через пару минут еще двое прибежали, держа носилки с позолоченными ручками, даже не носилки, а огромный поднос.
Я вздрогнул, на затылке зашевелились волосы. На этом чудовищном подносе истекает кровью торс человека, даже не торс, ноги обрублены по колена, как руки и голова. Грудная клетка вскрыта, мне показалось, что сердце еще бьется.
Слуги, быстро работая длинными ножами, профессионально ловко, не делая ни одного лишнего движения, вскрыли грудную клетку и вытащили еще трепыхающееся сердце, печень, скользкую и покрытую слизью, а также умело и красиво начали срезать мясо с бедер и с треском выламывать ребра, на которых мяса мало, зато там самое лакомое и ценимое знатоками.