Помрачнев, император приказал пушечным выстрелом подать сигнал к движению авангардов армии.
Мюрат пошел к Дорогомиловской заставе, Понятовский – к Калужской, вице-король Евгений – к Пречистенке и Тверской. Вслед за авангардами, среди пыли и грохота, среди ржания и топота коней двинулись все корпуса.
Возле Дорогомиловской заставы император остановил коня и спешился. Он все еще верил, что к нему приведут городскую депутацию, и долго прохаживался у Камер-Коллежского вала, с нетерпением оглядывая город.
Депутация москвичей так и не появилась, и армия продолжила свое движение.
Император приказал войскам соблюдать строжайший порядок, коннице не слезать с коней и ни в коем случае не допускать грабежей. Сам он, так и не дождавшись депутации, решил не въезжать в город, а расположиться на постоялом дворе возле заставы.
Однако, несмотря на строгий приказ, французские солдаты, голодные, оборванные, многие даже босые, увидев брошенные купцами лавки, принялись за грабежи.
– Мы оборваны и голодны, – говорили они друг другу. – А тут груды всяческой снеди, полные магазины одежды и обуви, брошенные своими хозяевами. Если мы не возьмем это, все это богатство растащат грабители из штатских. В конце концов, мы – победители, а победителей не судят…
Остановить их не было никакой возможности, и вскоре к этой вакханалии, не желая отставать от своих подчиненных, присоединились офицеры, а потом и генералы. Они не удовлетворялись едой и одеждой: захватив экипажи в Каретном ряду, они наполняли их дорогой посудой, мехами и прочими ценностями.
Вскоре вся армия разбилась на бесчисленные неуправляемые шайки мародеров.
Вдруг, в самый разгар повальных грабежей, вспыхнул пожар в москательном ряду торгового квартала, а вскоре запылал уже весь Китай-город.
Однако пожары не остановили беспорядок, а только придали ему новое оживление: мародеры спешили разграбить город, пока все его богатства не уничтожил безжалостный огонь.
Узнав о бушующих в городе пожарах, император решил покинуть постоялый двор и в шесть часов утра третьего сентября вступил в Кремль.
Санаторий «Солнечный берег» занимал несколько одноэтажных деревянных домов, разбросанных среди соснового леса. В самом большом, первом корпусе располагались администрация и кабинеты врачей. Сюда-то и направились Матвей с участковым.
Увидев на пороге своего кабинета участкового, директор санатория Артур Иванович поднял голову от бумаг и изобразил на лице подобие улыбки:
– Какие люди! Василий Никитич, давно к нам не заглядывали! Случилось что?
– Случилось… – начал участковый, но Матвей ткнул его в бок, и он удержал чуть не сорвавшиеся слова, а вместо этого спросил: – А у вас в санатории ничего не случилось?
– То есть что конкретно вы имеете в виду? – осведомился директор.
В ожидании ответа он снял очки и начал протирать их салфеткой.
– Ну, я не знаю… – протянул Василий. – Может, ЧП какое-нибудь… или человек незнакомый появился…
– Насчет того чтобы появился – этого у нас не может быть, – отрезал Артур Иванович. – С этим у нас строго, все пациенты исключительно по документам, с направлениями лечебных учреждений. Вот, правда… впрочем, это вас, наверное, не заинтересует…
– Вы скажите, скажите! – оживился Василий. – Я уж сам решу, интересует или нет!..
– Да вот один человек от нас неожиданно уехал… – сообщил директор неуверенно.
– Когда?! – в один голос выпалили Василий и Матвей.
– Сегодня утром.
Приятели переглянулись.
– Он, наверняка он! – проговорил Матвей.
– Что за человек? – осведомился участковый.
– Одну минуточку… – директор санатория открыл толстую папку и прочитал: – Кукушкин Михаил Борисович… панкреатит, холецистит, хронический гастрит и еще тут кое-что поскромнее…
– Что это вы такое говорите? – удивленно переспросил Матвей. – Что за слова иностранные?
– Ох, молодой человек, – вздохнул директор. – Могу вам только позавидовать, если вам такие слова незнакомы! Это болезни, которыми страдал господин Кукушкин!
– А лет ему сколько? – подозрительно спросил участковый.
– Шестьдесят четыре.
– Нет, не он! – в один голос проговорили приятели.
– Хотя… – задумчиво протянул участковый. – В моей практике бывали случаи. Вот Трофим Степанович Сысоев из Засолья… тоже пожилой мужчина был и весь больной, а такое устроил…
– Вась, только не надо про случаи из своей богатой практики! – остановил его Матвей и повернулся к директору. – А что за человек был этот Михаил Борисович? Чем занимался?
– Лечился, – коротко ответил Артур Иванович. – Вы же слышали – панкреатит, холецистит, гастрит хронический… воду пил минеральную, нашу, местную, у нас очень хорошая вода, и другие процедуры принимал – ванны лечебные, клизмы очищающие…
Матвей застонал.
– Еще гирудотерапия, – продолжал директор, сев на своего конька. – Это пиявки лечебные, тоже местные. У нас здесь очень хорошие пиявки, крупные…
Матвей позеленел и отступил к двери.
– А в свободное от лечения время? – поспешно вступил в разговор участковый.
– Ну, насчет свободного времени – это не ко мне! – Директор пожал плечами. – Интересоваться свободным временем – на это у меня времени нет, извините за каламбур!
– Ясно-понятно! – вздохнул Василий. – Ну, хоть адрес этого загадочного Кукушкина у вас имеется?
– А как же! Адрес непременно имеется, как же без адреса! У нас с этим строго, пациенты поступают исключительно по направлениям лечебных учреждений…
Он открыл ту же папку и прочитал:
– Ну вот – Кукушкин Михаил Борисович, одна тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, проживает в городе Веснянске по адресу: улица Индустриальная, дом шесть, квартира четыре. Поступил к нам по направлению поликлиники номер…
– Ну, это уже необязательно! – Василий записал адрес Кукушкина и захлопнул блокнот. – Поликлиника нас не интересует. Спасибо за содействие, Артур Иванович!
– Всегда готов, – миролюбиво проговорил директор. – Водички минеральной не хотите? Наша, местная, от всех хворей помогает! От панкреатита, холецистита…
– Ага, и от гастрита хронического! – Матвей перекосился, как от зубной боли. – Нет уж, спасибо, мы пока этим не обзавелись!
– Ну, и просто так можно, для профилактики! – добавил Артур Иванович, но дверь уже закрылась за посетителями.
Выйдя из корпуса на свежий воздух, Матвей перевел дыхание и вытер лоб платком.
– Немного же мы здесь узнали… – проговорил он, оглядываясь по сторонам. – Да и вообще, по-моему, это пустой номер. Этот дядька, весь больной, вряд ли мог четверых людей уложить, из которых трое – здоровые мужики…
По дорожке навстречу им неторопливо шли две женщины неопределенного возраста: одна – белобрысая и веснушчатая, вторая – с коротко стриженными темными волосами и длинным любопытным носом. На белобрысой была прозрачная юбка в невнятный цветочек, с многочисленными воланами и кокетливыми рюшечками на карманах. Ее подруга щеголяла в коротких шортах в клеточку. Шорты доходили до острых коленок, от этого ноги казались короче.
– Ой, мужчины! – воскликнула белобрысая, порозовев, и уставилась на Матвея с Василием с незамутненным женским интересом.
– Это не мужчины, – поправила ее подруга. – Это представители правоохранительных органов. Ты же видишь, один в форме…
– Но все равно – мужчины! – вздохнула белобрысая и тут же представилась: – Я – Валя, а вот она – Галя. Только не перепутайте, а то нас все почему-то путают… а вы к нам сюда как – лечиться приехали или просто так?
– Да что ты, Валя! – перебила ее брюнетка. – Ты же видишь, какие они молодые и здоровые. Им пока лечиться не от чего, они сюда по какому-нибудь своему делу приехали. К примеру, расследуют хищение котлет на кухне или кражу пиявок из кабинета гирудотерапии…
– Жаль! – вздохнула блондинка и захлопала белесыми ресницами. – Значит, надолго не задержатся! А у нас здесь так мужчин мало… можно сказать, совсем нет! Был Михаил Борисович, так и тот нами совсем не интересовался…