– Монстр… – бормотала она. – Ужасный монстр… чудовище…
«Бредит», – поняла Маша.
– Вера Львовна, очнитесь! – Она осмелилась потрясти старуху за плечо, потом обтерла покрытое испариной лицо тут же валявшимся полотенцем. Старуха шире открыла глаза, в них появилось осознанное выражение.
– Там пузырек… – прошелестела она, – тридцать капель…
Маша нашла на тумбочке пузырек и накапала лекарство. Вера Львовна выпила и немного пришла в себя.
– Вы кто? – спросила она вполне нормальным голосом.
– Я из собеса, – брякнула Маша, чувствуя себя последней скотиной.
Никак не отреагировав на Машину ложь, старуха откинулась на подушки и прикрыла глаза.
– Что произошло сегодня утром в Эрмитаже? – едва слышно спросила Маша.
Она сильно трусила. Следовало вызывать старухе врача и срочно уносить ноги из квартиры. А то как бы соседи милицию не вызвали. А вдруг бабушка при смерти? Но какой-то чертик внутри Маши подсказывал, что сейчас ей повезет.
– Ужасно… – неожиданно проговорила старуха, не открывая глаз. – Что теперь будет? Неужели мадонна погибла?
– Какая мадонна? – не удержалась Маша. – Которая?
– Мадонна Литта… Чудовище… Монстр… – старуха снова впала в беспамятство.
В коридоре Маша встретила женщину с хозяйственной сумкой, как видно, та вернулась из магазина.
– Вы что тут делаете? – вытаращила глаза женщина.
– Что ж это такое, вы бы хоть изредка соседку проведывали, – строго сказала Маша, – человеку плохо, а вы и в ус не дуете! «Скорую» вызывать нужно!
Женщина охнула и опрометью бросилась в комнату Веры Львовны.
В машине Маша подвела итоги. С картиной случилось что-то ужасное, иначе Вера Львовна не впала бы в такое состояние. Очевидно, у нее психологический шок. Случилось это именно с Мадонной Литта, это ее так аккуратно выносили охранники. Куда же ее понесли? Очевидно, в лабораторию, к экспертам, чтобы исследовать там с помощью специальной аппаратуры.
Тут возможны два варианта: либо картину исследуют прямо в Эрмитаже, своими силами, либо повезут куда-нибудь. Но зоркие Машины глаза успели заметить, что возле картины вертелась только охрана музея, а не милиция. Милиции вообще не было в обозримом пространстве. И эта скользкая формулировка – «по техническим причинам». Не хотят выносить сор из избы, стараются справиться своими силами. Стало быть, и экспертов возьмут своих.
Маша еще не успела додумать до конца эту мысль, а рука уже сама нажимала кнопки мобильного телефона. Вот она, записная книжка.
Не так давно, прошлой осенью, в Манеже проходила выставка работ российских реставраторов. И кто-то из их отдела ее освещал. Угу, Светка Воробьева, она еще жаловалась, что пришлось несколько дней толкаться в Манеже и вникать в реставраторские нюансы. Зато репортаж получился отличный, Маша даже сейчас почувствовала легкий укол профессиональной зависти.
Светка ответила быстро и продиктовала Маше три фамилии самых известных в городе реставраторов – Старыгин, Половцев и Вейсберг. Все трое числились в Эрмитаже.
Однако все равно пришлось ехать в отдел за «Желтыми страницами», потом Маша долго висела на телефоне, пытаясь найти нужных людей. И, наконец, получила вполне исчерпывающие сведения, что Половцев Виктор Сергеевич находится в отпуске, Вейсберг Павел Фридрихович уже полгода в творческой командировке в Германии, в Дюссельдорфе, а Дмитрий Алексеевич Старыгин в принципе здесь, но подойти не может, потому что очень занят.
«Наверное, ему-то и поручили разобраться с картиной», – сообразила Маша.
А потом ее закрутила текучка, и Старыгина она так и не поймала.
– Завтра заедешь за мной в половине девятого.
Плотный, представительный мужчина захлопнул дверцу машины и шагнул к подъезду. Мотор «Мерседеса» тихо рыкнул, и машина скрылась за поворотом.
И в ту же секунду из глубокой тени возле подъезда показалась необыкновенно худая и высокая фигура.
Сердце бизнесмена тревожно забилось.
Неужели это именно то, чего он так боялся, в то же время легкомысленно думая, что уж с ним-то такое не произойдет? Неужели сейчас его убьют – по заказу конкурентов или просто из-за содержимого бумажника? Почему он не попросил шофера подождать, пока откроет дверь подъезда!
Рука сама потянулась к внутреннему карману, в котором лежал пистолет.
Но из темноты донесся холодный, безжизненный голос:
– Жизнь нашу создаем мы смертью других.
Бизнесмен вздрогнул и ответил:
– В мертвой вещи остается бессознательная жизнь.
Оказалось, это совсем не то, что он подумал. Впрочем, может быть, в глубине души он боялся этой встречи еще больше.
Он расстегнул манжет рубашки и закатал рукав, освободив запястье, на котором стала видна удивительная татуировка: ящерица с человеческими глазами, маленькое чудовище, уютно свернувшееся, как ребенок на руках матери.
И человек, вышедший из темноты, точно так же закатал рукав, обнажив точно такой же рисунок.
– Здравствуй, брат!
Двое людей соприкоснулись запястьями, так что чудовища на их коже на мгновение прижались друг к другу.
– Каждая часть хочет быть в своем целом!
Закончив этой ритуальной фразой церемонию, незнакомец понизил голос и проговорил:
– Мне нужен кров и новые документы.
– Нет проблем.
– Я не один.
Бизнесмен удивленно огляделся: никого больше поблизости не было. Тогда незнакомец вынул из-под полы темный сверток.
– Это именно то, что я думаю? – во рту бизнесмена стало сухо и горько от волнения.
– Да, это Образ.
Луна вышла из-за облаков, на мгновение осветив лицо, узкое и худое, как профиль на стертой от времени старинной монете.
Рано утром Машу осенило. Нужно ехать к этому реставратору домой, причем как можно раньше, пока он не ушел на работу. Там, в служебном кабинете, он ей ничего не скажет, а если огорошить его дома… Из базы данных она знала уже, что Дмитрий Алексеевич Старыгин живет один. И это очень хорошо, им никто не помешает.
Стоя перед шкафом, Маша ненадолго задумалась, что бы такое надеть. Короткую юбку нельзя – это может сразу же оттолкнуть старичка. То есть некоторые, конечно, как раз от этого балдеют, но этот Старыгин, скорее всего, не такой – серьезный человек, Светка Воробьева говорила: очень талантливый и востребованный реставратор.
Так, джинсы тоже несолидно. В конце концов, выглянув в окно, Маша остановилась на зеленом брючном костюме. Жакет имел весьма смелый вырез, так что пришлось замаскировать его кулоном.
Перед выходом Маша тронула губы неяркой помадой и сказала сама себе в зеркало:
– Я – самая умная и талантливая. Я сделаю множество интересных передач, стану знаменитой. Сейчас я встречусь со Старыгиным и вытащу из него всю информацию.
Обретя таким образом уверенность в себе, Маша поехала по указанному адресу.
Когда она позвонила в квартиру Старыгина, часы показывали восемь утра. Маша вообще была ранняя пташка.
– Кто здесь? – раздался из-за двери недовольный, заспанный голос.
– Откройте, Дмитрий Алексеевич! – проговорила Маша. – Я к вам из Эрмитажа…
– От кого? – буркнул голос.
– От Александра Николаевича Лютостанского! – не моргнув глазом, соврала Маша.
Недаром вчера выяснила фамилию хранителя у служительницы. Шеф Виталий Борисович учил их, что лишняя информация никогда не помешает. Вот и пригодилась!
Ее ложь сработала, засовы заскрежетали, дверь открылась. На пороге появился неопрятный пожилой человек в мешковатом свитере и растянутых на коленях спортивных штанах.
– Ну что еще такое! – простонал он, щурясь от света. – Я же сказал вашему Лютостанскому… Можно дать человеку выспаться?
– Вы так и будете держать меня на пороге? – Маша протиснулась мимо него в темную прихожую. – Вообще-то Лютостанский не мой, он скорее ваш… я – корреспондент канала «Твой город»…
– Ах, значит, корреспондент! – Мужчина мгновенно разъярился и двинулся на Машу с самым угрожающим видом. – А ну прочь из моего дома! Только корреспондентов мне не хватало! Врать еще, понимаешь, вздумала!