– Ваше высочество, – проговорила она нежным голосом, – у вас способность видеть?
– Тебя да не узреть? – ответил я и откинул капюшон ей за спину. Густые черные волосы убраны в тугой узел, а дальше опускаются толстой косой, как я помню, они у нее до поясницы. – Это ж совсем ослепнуть! Ты просто чудо.
Она радостно смотрела снизу вверх, я наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Она не шелохнулась, губы даже не дрогнули, но каким-то образом я ощутил, что ей понравилось, и даже как бы ответила, хотя я по чисто мужской толстокожести не ощутил.
– Все равно, – сказала она с прежним удивлением, – меня никто бы не узнал даже из знакомых!
– Я помню каждую частичку твоего тела, – сказал я, смутился и уточнил торопливо: – Правда, только с одной стороны.
Она улыбнулась.
– Да, вы меня тогда очень удивили.
– Я сам себе удивился еще больше!
– Ваше высочество, – проговорила она смиренно, – я знаю, что отрываю вас от дел, но слыхала, вы умеете запрячь в работу других, а сами только посвистываете да кнутом помахиваете.
Я сказал с недоверием:
– Что, у меня такая репутация?
– Да вот кто-то сказал такое.
– Значит, – проговорил я довольно, – из меня уже выклевывается успешный управленец! То ли еще будет.
Она заверила сладким голоском:
– Но это пока видят немногие.
– Уф, от сердца отлегло.
– Потому, – сказала она чуточку другим тоном, уже деловым, – я примчалась к вам с просьбой.
– Что угодно, – ответил я бодро. – Ночевать останешься? А то у меня такая кровать огромная, одному страшно.
Она улыбнулась, но глаза засияли ярче.
– Спасибо за предложение, но мы оба знаем, что принцу-консорту нужно блюсти. Потому, если мне будет позволительно…
– Эх, – сказал я сокрушенно, – а я как раз хотел доказать на практике, что фригидных не бывает!.. Ладно, с чем прибыла?
– В опасности моя лучшая подруга, – сказала она, – с которой мы росли вместе. У нее неделю тому очень странно и необычно погибли муж, ее служанка, а потом один за другим сенешаль, помощник управителя и конюх.
Я сказал посерьезневшим голосом:
– А что говорит городская стража?
– Ваше высочество, – сказала она, – они не были убиты мечом или топором. Так что стража тут бесполезна.
– Ого! А чем, кинжалом?
– Их сожгли на месте, – сказала она с нажимом. – Мгновенно! Это было колдовство, я уверена. И очень сильное.
Я пробормотал:
– Я не слишком большой специалист по колдовству. Я больше как бы лекарь… В смысле, колдунов излечиваю от их способностей. С пожизненной гарантией, хотя «пожизненной» не совсем адекватный термин.
– Точность в словах, – одобрила она, – признак врожденного мага. Возможно, придется разбираться вам, потому что сегодня туда явился по вызову начальник стражи и… на том месте, где стоял, остались только горстка пепла и выжженное пятно на мраморном полу.
Я спросил с недоверием:
– И что, никто ничего не видел?
Она покачала головой.
– Никто. Я говорила с Гельвецией, так ее зовут, она бьется в истерике, боится, что кто-то придет и за нею, умоляет меня помочь…
– Почему тебя?
– Городские власти только разводят руками, – объяснила она. – Она считает, что кто-то из колдунов уничтожает ее людей и вот-вот доберется до нее. Она сейчас не выходит из комнаты, все там залито слезами.
– Ты промочила ноги? – спросил я с сочувствием.
– Нет, у меня хорошие сапожки.
– Все равно промой чистой водой, – посоветовал я, – и просуши, а то соль разъедает кожу. Ладно, если в постели нам подраться не светит, тогда что ж… Выйдем поодиночке, это так романтично, так романтично, пусть моя стража иззавидуется…
Она рассмеялась, блестя озорными глазами и белыми зубками.
– Чему завидовать? Я такая мелкая.
– Зато сиськи крупные, – сказал я восхищенно. – Ну почему меня восторгает такая диспропорция?.. Наверное, я в самом деле, стыдно признаться, эстет высшей категории и демократ, кто бы подумал!
– Ваше высочество?
Я сказал шепотом:
– Жди меня за городскими воротами, что выходят на север. А еще лучше – иди по дороге. Я догоню.
Она кивнула, лицо стало серьезным, подняла капюшон и надвинула на голову, слова пряча лицо.
– Ваше высочество…
– Астрида, – ответил я так же серьезно.
Зайчик обрадованно рванулся навстречу, по рассеянности сокрушив пару яслей и переломив толстый столб, на котором держится край крыши над нами.
Там затрещало, Бобик весело подпрыгнул, готовый поймать обломок бревна и совать мне в руки с просьбой бросить ему, да как можно дальше.
Но крыша лишь чуть просела, осыпав нас мусором. Я поспешно вскочил в седло, мы втроем выметнулись наружу. Испуганные конюхи метнулись было навстречу, потом в стороны, я крикнул весело:
– Хорошая погодка, правда?.. Надо прогуляться.
– Но, ваша светлость!
– Что, – спросил я с веселой злостью, – уже и конюхи будут мне говорить, что надо делать?
Они опешили, я хоть и всего лишь муж всесильной и властной королевы, но тоже не совсем с боку бантик, а Бобик, уже угадав своим собачьим или каким-то другим чутьем направление, понесся вперед к воротам.
Запоздавший на старте Зайчик скаканул, как кузнечик, стараясь не отстать. Дальше двигались через город где рысью, где грунью, а где и вовсе шагом, наконец выбрались за ворота, и почти сразу я увидел далеко впереди знакомую маленькую фигурку в не по росту длинном плаще и с большим капюшоном на голове.
Она смиренно идет по обочине, давая дорогу телегам, хотя никого нет поблизости, справа тянутся глубокие колеи в глинистой почве, а по обе стороны послушно извиваются, повторяя все зигзаги, протоптанные паломниками тропки.
– Зайчик, – шепнул я, – наддай… но не слишком!
Он с удовольствием резко ускорился. Я чуть свесился в сторону, напрягся, вытягивая руки. Астрида, заслышав быстро настигающий топот копыт, начала поворачивать голову.
В этот момент я и ухватил ее, вздернул к себе и прижал к груди, испуганно вспискнувшую и дрожащую.
Бобик на бегу весело оглянулся, Зайчик пошел еще быстрее. Астрида с трудом проговорила:
– Ну… ваше высочество… у вас и манеры…
– Я знал, что будешь в восторге! – сказал я.
– Не то слово…
Вместо ответа я потуже закутал ее в плащ, поправил капюшон и прижал к груди, ибо встречный ветер все усиливается.
– Ваше высочество! – сказала она протестующе.
– Астрида, – остановил я. – Я не твой сюзерен, а ты не мое существо, что должно приседать или кланяться. У нас с тобой… особые отношения. Высокие!.. Я к тебе отношусь как к равной, ты тоже должна, ясно?
Я не видел лица колдуньи, но почудилось, что по ее губам пробежала слабая улыбка.
Из-под капюшона донесся слабый шепот:
– Хорошо, ваше высочество.
– Ричард, – сказал я. – Просто Ричард. Я же сказал, у нас особые отношения!.. Или хочешь в постель залезть?
Она вздрогнула.
– Ни за что!.. Хорошо-хорошо… Ричард. Да, Ричард!
– Ну вот, – сказал я, – и небо не рухнуло.
– Я бы и так сказала, – огрызнулась она, – не обязательно было подталкивать, так нечестно.
– Да это чтоб быстрее, – объяснил я. – Теперь не вертись, а то с коня свертишься.
Она затихла и затихала все больше, постепенно расползаясь по моей груди, как сытая и разнеженная медуза.
Я уже придерживал Зайчика, он тоже ржанул и насторожил уши, а у меня вообще мороз пошел по коже. Первая мысль была: нет, это невозможно, а вторая – ну и строили наши предки.
Чудовищный катаклизм разломил в прошлые времена земную кору, и большой участок каменного плато поднялся и застыл, накренившись под углом градусов в тридцать-сорок к поверхности земли.
Целый город на этом плато, дома высоченные, в несколько этажей, в самом центре торжественно-строгий костел, самое высокое здание, да еще увенчанное множеством шпилей, готовых пронзить низкое небо…
И все это на такой высоте, что никакой искатель сокровищ не рискнет туда забраться, а в любой момент все это великолепие может обрушиться… хотя, конечно, простояло несколько веков, с чего вдруг именно сейчас…
Но что за строители, сумевшие выстроить такое чудо, что за сцепление между камнями, что за камни и на какую глубину все вбили, если эта рукотворная махина не падает под своим весом, выворотив землю?