У Эндрю перехватило дыхание. В последние несколько минут он рассмотрел и тут же отклонил с дюжину способов заговорить о подругах Кэролайн, а Доналд, будто прочтя его мысли, сам завел о них речь. Точнее, о какой-то одной, тоже фотомодели. Ее имени он еще не назвал, но Эндрю почувствовал, что это и есть та самая Натали.
Нет, не может быть, замелькали в его голове мысли. Идея променять подиум на келью ни за что не придет на ум модели. Даже смешно!
— Но я опоздал, — продолжал Доналд. — Пока приглядывался к Натали, она нашла себе другого…
Эндрю чуть не выронил из руки банку. В попытке скрыть свое изумление он торопливо сделал большой глоток пива.
— Какого-то смазливого студентишку, — ни о чем не подозревая, продолжил его друг. — Как-то раз я даже видел его, на вечеринке у Кэролайн. Молодой, несерьезный, разодетый в модные шмотки. — Он развел руками. — У современных девушек, увы, странные вкусы.
— М-да… — протянул Эндрю, мысленно раскладывая по полочкам все, что сегодня ему стало известно о девушке, чей телефон он раздобыл столь недостойным способом.
— Ну да ладно, — заключил Доналд. — Видно, не судьба.
— Угу.
— Натали со своим юнцом выглядела вполне счастливой, а мне, по сути, торопиться тоже некуда. Еще встречу свою девочку, на Натали ведь свет клином не сошелся, верно?
Эндрю кивнул, хоть и не разделял мнения приятеля. Эту Натали он ни разу не видел, но мог с уверенностью сказать, что для него на ней свет сошелся-таки клином. Ему не терпелось остаться одному и все хорошенько обдумать, наметить план действий. Почему судьба этой девушки так сильно его заинтриговала, он не понимал. Вероятно, потому, что сама ситуация отдавала нереальностью, смахивала на сентиментальный роман или киношную мелодраму. Или потому что ему загорелось во что бы то ни стало вернуть несчастную девицу к нормальной жизни.
Романтических иллюзий он в ее отношении не питал, даже теперь, когда узнал, что она модель. Ведь и в самом деле полагал, что недостаточно твердо стоит на ногах и до поры до времени не должен обременять себя серьезными связями и обязательствами. Отец только-только назначил его на должность своего помощника. Следовало поднабраться опыта, самоутвердиться, показать, на что он способен. В постоянной подруге Эндрю не нуждался, но поразвлечься любил. А авантюра с Натали обещала стать весьма необычным развлечением в его жизни. Самым рискованным и небессмысленным…
Доналд заговорил о гольфе и о поездке в клуб. Эндрю слушал, вернее делал вид, что слушает, и думал о своем. Когда пиво закончилось, а приятель сделал продолжительную паузу, он поднялся с кресла.
— Пожалуй, мне пора.
— Может, отправимся в бар или на дискотеку? — предложил Доналд. — Вечер только начинается.
Эндрю был не прочь время от времени где-нибудь повеселиться. Но сейчас определенно не нуждался ни в мелькающих огнях, ни в громкой музыке, ни в толпе народу.
— Давай в другой раз, а? Я сегодня не в форме. Устал как собака, неделька выдалась нелегкая.
Доналд пожал плечами.
— Ладно, в другой раз. Тебя подвезти?
— Нет, спасибо. Вызову такси. До завтра, Доналд. Привет сестричке.
И ее убитой горем подружке, добавил Эндрю про себя. Скоро я спасу ее. Заставлю забыть о смазливом студентишке или о ком-то другом, из-за которого ей стал не мил теперь белый свет.
После особняка Фрименов собственная квартира, где для одного человека места было более чем достаточно, показалась Эндрю крошечной монашеской кельей. Келья! Ему в голову теперь не шло никаких других мыслей, только о монастырях и людях, собравшихся навеки спрятаться там от мирской суеты.
Сварив крепкий кофе, чтобы прояснить затуманенную жарой и пивом голову, Эндрю наполнил кружку, вышел с ней на балкон — раза в три меньший, чем у Доналда, — и устремил взгляд вдаль, на окутанный сумерками причал. Восхитительный вид из окон и с балкона был главным, за что Эндрю любил свое не отличающееся роскошью жилище. Глядя на бухту, он отдыхал после работы, погружался в воспоминания, мечтал и даже грустил. Она служила ему то немым собеседником, то утешением, то отрадой.
Сегодня им владела и усталость, и грусть, и невообразимое волнение. Он добровольно ввязывался в сомнительную историю, но чувствовал себя обязанным это сделать: спасти несчастную девушку, доказать ей, что жизнь прекраснее, чем порой представляется.