Я отыскал его в соборе, он строго и властно давал наставления молодым священникам, уже не столько архиепископ и папский нунций, как великий инквизитор.
Я преклонил колено, хотя мне и трудно вот так кланяться мужчинам, тем самым признавая их полное превосходство, но у отца Дитриха и возраст, и та мудрость, которая не раз помогала мне решать сложные проблемы.
Он перекрестил меня, я поцеловал ему руку, в его глазах любовь и тревога.
– Отец Дитрих!
Он покачал головой.
– Сердце мое скорбит, отпуская тебя так далеко да еще на войну, при виде которой церковь скорбит, а Дева Мария проливает слезы. И на душе неспокойно… Я отправлю с тобой своего духовника, отца Марка. Доверяю ему полностью, он умен и знает многое. Будь стоек в соблазнах, сын мой! В тебе бурлит горячая кровь, она может толкнуть на… поступки, о которых потом мы все жалеем, но исправить уже не можем.
– Отец Марк меня удержит, – пообещал я.
Отец Дитрих кивнул молчаливому слуге.
– Позовите отца Марка. Он сейчас молится в исповедальне.
Священник переступил через порог и степенно поклонился, обычный попик, как бы я сказал, но, когда он поднял голову, я увидел лицо человека крепкого и сильного, глаза серьезные, жестко-рыжие брови, сухой тип лица, когда только кожа, кости и необходимый набор мышц.
Думаю, под прячущей тело сутаной укрывается такое же сухое, костлявое, но с толстыми и прочными сухожилиями тело.
– Отец Марк, – сказал отец Дитрих. – Он и будет как вашим духовником, так и моим представителем в походе.
Я сказал приветливо:
– Добро пожаловать, святой отец.
Отец Марк молча поклонился, затем произнес сдержанно:
– Ваше высочество…
– Надеюсь, – сказал я, – вам не будет слишком уж противно среди именитых лордов, не забывающих о своей родословной и запамятовших, что все люди перед Господом равны.
Отец Дитрих обронил коротко:
– Отец Марк вообще-то граф, но это неважно. Сейчас он слуга Божий.
Я хотел было удивиться, чего графу делать в священниках, но во взгляде отца Марка почудилась ласковая насмешка, а я насмешки как-то не совсем обожаю, потому перекрестился и сказал смиренно:
– Лучшим епископом, а потом и кардиналом в одном из великих королевств… был Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье. Так что, думаю, отец Марк далеко не первый и уж точно не последний из знатных лордов, посвятивших себя церкви.
– Герцог? – перепросил отец Дитрих с удовольствием.
– Да, – подтвердил я. – У отца Марка хорошие ориентиры. Добро пожаловать, отец Марк, в реальный мир!.. Выступайте немедленно, я встречу вас в Савуази. Или уже в Варт Генце.
Он взглянул на меня остро.
– А в дороге вам мое сопровождение не понадобится?
Я ответить не успел, отец Дитрих произнес с ласковой насмешкой:
– Наш юный друг очень нетерпелив. И где ему удается сократить дорогу или ускорить бег лошади… В общем, сын мой, помни главное правило рыцаря: защищай тех, кто не может себя защитить сам.
Во дворец я возвращался, уже разрабатывая планы, как сразу же вызову сэра Вайтхолда и двину войска навстречу Мунтвигу, вздрогнул, когда двое придворных с коронами Фоссано на одежде вышли навстречу и поклонились так, что я увидел их затылки.
– Ваше высочество, – сказал один сладким голосом, – вы не могли бы на минутку зайти к Его Величеству Фердинанду Барбароссе?
– Могу, – ответил я настороженно, – а он не на пиру?
– Нет, Ваше Величество.
– Интересно, что это с ним, – пробормотал я.
Они почтительно провели меня к покоям Барбароссы, сами распахнули дверь, выказывая высшую степень уважения и даже уважительности.
В комнате кроме Барбароссы еще и Найтингейл, оба с кубками в руках в глубоких креслах за низким столиком, но по лицам не видно, что пьянствуют.
Что-то громадное в лесу сдохло, мелькнула мысль, я заулыбался и сказал с одобрением:
– Что значит, государственные мужи! Пока другие пируют, эти двое делят мир.
Они переглянулись, Найтингейл сказал с лукавой усмешкой:
– Вот и скажи, что у него недостает проницательности!
– Иногда он удивляет, – согласился Барбаросса.
Я опустился по его жесту в свободное кресло, кивнул на кубки.
– Продолжаете пир?
Барбаросс с кислой гримасой опустил кубок на стол.
– Разве это вино? Вот у тебя подавали… Оставишь Кейдану или увезешь с собой?
– Если вздумаешь оставить, – сказал Найтингейл, – лучше я куплю все запасы! Деньги тебе не помешают.
Барбаросса внезапно посерьезнел, потер ладонью лоб.
– Да, вот мы о чем говорили… Ричард, тебе не выстоять против Мунтвига, если он хоть вполовину опасен, как и Карл. Без хорошей армии, я имею в виду.
– Это не новость, – сказал я утомленно.
Он снова потер ладонью лоб, помотал головой.
– Я могу заменить твои войска в Ламбертинии своими. Да-да, я давно точил на нее зубы, это все знают, но сейчас просто собираюсь помочь.
Найтингейл сказал живо:
– Хороший ход. Если сэр Ричард сумеет разбить Мунтвига и вернется с победой, вы, дорогой кузен, любезно поздравите с победой и вернете ему Ламбертинию. Если вдруг одолеет Мунтвиг… гм… то герцогство останется в ваших руках?
Барбаросса ответил с достоинством, но я уловил и скрытое раздражение:
– Должен же я что-то получить за охрану целого королевства? Но я могу и не получить ничего, кроме морального удовлетворения за то, что все-таки помог нашему Ричарду!
– Риск того стоит, – сказал Найтингейл ревниво. – Мунтвиг может не победить Ричарда, как и Ричард Мунтвига, но оба ослабеют настолько, что им будет не до окраин своих владений.
Барбаросса нахмурился.
– Это вы к чему, дорогой кузен?
– Я тоже помогу Ричарду, – заявил Найтингейл. – Введу войска в земли Сандрии и Глассиера. Это не слишком большой участок Ламбертинии, но он вонзается клином в мой Шателлен, мне всегда хотелось выровнять границы моего королевства…
– А в земли Вендовера не хотите? – спросил Барбаросса ехидно. – Там Ричард держит отборные войска, сдерживая короля Буркхарта!
– А вы?
Барбаросса пожал плечами.
– Сперва выслушаем, что скажет принц Ричард.
Я старался выдавить на деревянном лице беспечную или хотя бы жизнерадостную улыбку. Понятно, что дружба дружбой, а интересы выше. Оба за моей спиной разделят все, что я нахапал, и будут правы, я слишком уж занесся, точнее – вознесся, а теперь со всей высоты мордой о землю.
– А что сказать? – ответил я наигранно бодро. – Ваше Величество удостоили меня должности коннетабля королевства Фоссано, чем я всегда гордился необыкновенно и горжусь с каждым днем и титулом все больше!.. Доблестные войска фоссанцев покрыли себя неувядаемой славой при вторжении в Сен-Мари, где с ходу ударили в спину варваров, уже осадивших Геннегау, священную столицу Сен-Мари… Потому я просто счастлив, что Его Величество и сейчас со всем пылом рыцарских обязанностей сюзерена приходит на помощь к своему верному и преданнейшему из вассалов! А если еще и мой тесть, король Найтингейл… что еще можно желать? Я отправлюсь навстречу Мунтвигу со спокойным, как вы понимаете, сердцем.
Распростившись, я двинулся, нигде не задерживаясь, прямиком в свой кабинет, но мысли от Барбароссы и Найтингейла скакнули к Кейдану, с которым неясного намного больше.
Отношения с ним действительно сложные и… странные. Его ненависть ко мне понятна, я отнял у него корону, трон и столицу, а я его ненавижу за… ага, эта сволочь хотела выдать Дженифер за одного из своих придворных! Правда, не из прихоти, это я и тогда видел, Кейдан пытался вернуть Брабант, пока герцог Готфрид по ту сторону Большого Хребта старался одерживать победы на Каталаундском турнире, однако все равно сволочь… это уже иррациональное, словно я не политик, даже не мужчина, а какая-то капризная баба.
Правда, в Ундерлендах он ухитрился поймать меня в хитрую западню, спасло только заступничество императора Германа, который не желал разбрасываться ценными кадрами. К тому же, возможно, он предпочел сохранить меня как противовес Кейдану.