Какой дьявольски изощренный поворот судьбы!
Между Карлой и этой женщиной не было ничего общего, кроме… болезненного вида.
Слабое здоровье Карлы всегда доводило Доминика до исступления, и вот теперь опять…
Впрочем, доктор Кармихел уверял его, что Анджела абсолютно здорова, но Доминик не был с ним согласен. Разве она едва не потеряла сознание, когда они встретились? У нее изможденный вид, тонкие, почти прозрачные руки, а когда она сняла свои огромные солнцезащитные очки, то под глазами оказались большие черные круги. Правда, справедливости ради, он должен был признать, что аппетит у нее отменный, однако услужливая память тут же подсунула ему воспоминания о том времени, когда Карла тоже не жаловалась на отсутствие аппетита, и у него даже зародилась надежда, что, может быть, все кончится хорошо и жена поправится, но всякий раз через час-другой после еды начиналась рвота, и все усилия шли насмарку.
Но вот сидевшая напротив него женщина положила на тарелку нож с вилкой, отпила глоток воды и посмотрела ему в глаза.
Внезапно Доминик ощутил, как прошлое накрывает его с головой.
Официанты убрали со стола грязные тарелки и принесли ему кофе. Женщина предпочла пить воду.
Доминик вынужден был признать, что после еды женщина стала выглядеть гораздо лучше. На щеках появился легкий румянец, губы порозовели… и он с удивлением обнаружил, что они пухлые и чувственные. Неожиданно он увидел, что и глаза у нее очень красивые: огромные, ярко-голубые и чистые, как горный кристалл. Черные круги под глазами, конечно, пропасть не могли, но выглядели уже не столь ужасающе. Доминик вглядывался в лицо сидевшей напротив него женщины, силясь понять, что заставило ее позвонить ему и зачем она захотела сего дня встретиться. В результате у него возникло ощущение, что она что-то скрывает. Выяснить правду можно было только одним способом, и он решил незамедлительно им воспользоваться.
– Ну хорошо, – произнес Доминик и положил на середину стола маленький диктофон, – теперь перейдем к делу.
Анджела облизнула мгновенно высохшие губы. Всего минуту назад она сидела расслабившись и наслаждаясь послевкусием отличного обеда, несомненно лучшего в ее жизни, и вот теперь все кончилось.
Она уловила волну неприязни, исходящую от мужчины, но не могла понять, в чем перед ним провинилась.
Манера, с которой он стал с ней разговаривать, подошла бы скорее для деловой встречи, нежели для обсуждения будущего их волею судеб общего ребенка.
– Для чего это? – настороженно спросила Анджела, кивнув в сторону диктофона.
– Для записи, миссис Камерон. Вы, конечно, получите копию.
– Вы мне не верите?
Он так строго взглянул на нее, что она вся сжалась в комок.
– Кто говорит о недоверии? – Он тяжело откинулся на спинку стула. – Проблема заключается в том, что я не знаю вас, а вы не знаете меня. Тем не менее мы с вами оказались крепко связаны до тех пор, пока вы не родите моего ребенка. А потому я считаю, что для всех будет лучше, если мы с самого начала исключим возможные ошибки или недопонимание. Вы согласны со мной?
– Что именно вы имеете в виду?
Мужчина пожал плечами, словно размышляя над ее вопросом. Она внимательно следила за выражением его лица и поняла: дай ему волю, он бы просто-напросто уничтожил ее.
Вот ему и приходится искать компромиссное решение.
– Предположим, что один из нас сегодня скажет одно, а затем передумает и скажет совсем другое, – медленно, чеканя каждое слово, произнес Доминик.
– Я не передумаю.
– Тогда вам не о чем волноваться.
– А вам не нужно ничего записывать.
– Вы так уверены? – Он наклонился вперед. – А что будет, если я передумаю? Доверие – понятие двухстороннее, миссис Камерон.
Если передумает он? За годы замужества у Анджелы появилась привычка при волнении крутить на пальце обручальное кольцо. Вот и сейчас она, как всегда, потянулась к кольцу, но не нашла его.
Сегодня ночью, когда Анджела думала о предстоящей встрече, ей казалось, что ситуация простая и понятная: отец ребенка выслушает ее историю и тут же согласится забрать малыша к себе. Ведь это так просто! Или нет?
– Вы, мистер Пирелли, хотите убедить меня, что вам нельзя доверять?
Несмотря на то что его рот искривился в подобие улыбки, взгляд оставался жестким и холодным. Анджела поняла, что переступила черту дозволенного.
– Как я уже сказал, – отчетливо, почти по слогам проговорил он, – мы с вами не знаем друг друга. Разговор идет не о бездомной кошке или собаке, а о ребенке. Моем ребенке! Малыш должен родиться через шесть месяцев, а потому я хочу, чтобы все, о чем мы сегодня договоримся с вами, было бы записано и официально оформлено. Я хочу, чтобы ни у одного из нас не оставалась хотя бы минимальная возможность впоследствии изменить принятое решение.
Не так, конечно, Анджела представляла себе эту встречу. Однако, может быть, мужчина прав. Они ведь действительно имеют дело с ребенком, который по ошибке развивается в теле посторонней женщины, и естественно, им нужно подписать какое-нибудь соглашение.
– Хорошо, – согласилась она, – давайте поступим по-вашему.
– Отлично, – скорее нетерпеливо, нежели с удовлетворением сказал Доминик. – Итак, начнем с самого простого. На данный момент срок вашей беременности равен приблизительно двенадцати неделям, причем ребенок не ваш. Правильно?
– Абсолютно.
– В результате медицинской ошибки вы вынашиваете не своего ребенка, а моего.
Она согласно кивнула.
– Вчера вы позвонили мне и рассказали об этом.
– Да.
– Почему вы это сделали, миссис Камерон? Что вы хотите мне предложить?
«Он что, шутит?» – пронеслось у нее в голове.
– Мистер Пирелли, я пришла сюда беременная вашим ребенком. Как вы думаете, что я хочу предложить вам?
Доминик проигнорировал ее вопрос и задал свой:
– Я ведь с вами вчера разговаривал?
«Ну что ж, – подумала она. – Наверное, он хочет, чтобы я все рассказала на диктофон».
– Я вижу ситуацию следующим образом. Ребенок, которого я вынашиваю, не мой, и мне казалось очевидным, что вы должны об этом узнать. И я надеялась, что вы захотите забрать себе малыша, когда он родится.
– Потому что сами вы ребенка не хотите?
Его слова прозвучали как обвинение. Да, она действительно больше не хотела иметь детей, но это не его ума дело.
– Это ваш ребенок, поэтому я думала, а вернее, я надеялась, что вы захотите, чтобы он жил с вами.
– Вы хотите сказать, что вы родите и отдадите мне ребенка?
– Естественно.
– Сразу же, как только он родится?
– Боюсь, что раньше мне не удастся это сделать, – устало улыбнулась она.
Его глаза потемнели, и он смерил ее тяжелым взглядом, словно хотел предупредить, что не позволит шутить на эту тему.
– Следовательно… – медленно начал Доминик, словно предлагая своей собеседнице продолжить фразу.
– Следовательно, малыш не имеет ко мне никакого отношения. Он – ваш.
– И вы хотите отдать малыша, не ожидая ничего взамен, и готовы пообещать, что больше никогда не будете пытаться с ним увидеться?
– А как может быть иначе, если он не мой?
Доминик наклонился над столом, подался вперед и, в упор глядя ей в глаза, произнес:
– Вот именно это и остается для меня загадкой, миссис Камерон. Объясните мне наконец, зачем вам нужно вынашивать чужого ребенка? Может быть, вы все-таки надеетесь получить что-то взамен?
Глава 4
– Простите, я не понимаю, что вы имеете в виду! – возмутилась Анджела. У нее затряслись руки и застучало в висках.
– Да бросьте вы! Неужели, по-вашему, я похож на идиота, который поверит такому бескорыстию? Вы хотите убедить меня в том, что по доброте душевной собираетесь даром отдать мне малыша и не потребовать ничего взамен? Ни-че-го? – Он нервно рассмеялся. – Почему бы вам просто не назвать вашу цену? Скажите мне наконец, сколько денег вы хотите получить?