— Он согласился? — спрашиваю я.
— Да! — объявляет Максуэлл с победной улыбкой.
— Вот здорово! — Хлопаю в ладоши. — И что это за дом?
— Здание из бурого песчаника, стоит, думаю, пятнадцать-двадцать миллионов долларов. Интерьер в стиле Макинтоша — одним словом, подходит нам как нельзя лучше. У меня будто камень с души свалился. Если хочешь, приезжай в понедельник на съемку.
— А во сколько? — спрашиваю я, вспоминая о том, что послезавтра должна буду снова ехать в офис и выполнять тупые распоряжения Вайноны.
— В десять утра, — говорит Максуэлл.
— В десять… — Прикусываю губу. — К сожалению, я не смогу. Надо быть на работе.
Максуэлл всматривается в меня внимательнее.
— Воспоминания о делах тебя, по-моему, не радуют.
— Убивают, — хмуро признаюсь я.
Максуэлл прищелкивает языком.
— Зачем тогда нужна такая работа?
— Я была бы ею вполне довольна, сейчас уже вовсю общалась бы с заказчиками. Если бы не эта пигалица, Вайнона Хоулден. Она мой новый босс. Черт знает откуда взялась. Из-за нее все мои надежды сделать карьеру в фирме пошли прахом.
— Вайнона Хоулден, — как-то странно на меня глядя, медленно повторяет Максуэлл.
Я в своем гневе не придаю этому особого значения.
— Так что на ваш дом у меня, к сожалению, взглянуть не получится. — Смеюсь. — Забавно. Позавчера за то, что я явилась на съемку, ты был готов врезать мне по шее, а сегодня уже приглашаешь.
— Скажешь тоже — врезать по шее! — Максуэлл усмехается и делает глоток капучино. — Это я так, не всерьез. Наверняка я показался тебе таким грозным из-за очков.
Сейчас он в линзах и выглядит правда куда менее строгим. И более привлекательным. Признаюсь честно, я исподтишка даже наблюдаю за другими женщинами, которые время от времени бросают на него заинтересованные взгляды, и немного горжусь, немного ревную.
В очках, которые мы заказали, он вообще прелесть. Может, не стоило подбирать их с такой тщательностью?
— И потом теперь ты мой личный консультант, — прибавляет Максуэлл. — Я обязан тебя приглашать. Кстати, мы не заключили контракт и не оговорили условия. Может, займемся этим прямо сейчас?
Не пойму, шутит он или говорит серьезно. Скорее всего, это игра, дурачество, но я не вполне уверена. Не знаю и того, нравлюсь ли я ему как женщина, ну хотя бы немного. Черт! Зря я сняла тот топик.
— Говорить о контрактах у меня сейчас нет желания, — отвечаю я. — Юридический язык слишком тяжеловесный и нагоняет тоску.
— Согласен, но без него никуда. Так уж заведено.
— Не в любой ситуации уместны формальности, — говорю я, сама не вполне понимая, какой вкладываю смысл в эти слова.
Максуэлл на миг задумывается, многозначительно смотрит на меня и кивает.
— Ты права. — Он допивает капучино и потирает висок. — Жаль, что в понедельник ты занята. Но, может, вырвешься в среду? Мы будем в районе Пятой авеню.
— Пятой авеню? — озадаченно переспрашиваю я.
— Ага. Около полудня.
— У меня как раз начинается перерыв.
— Замечательно. Приедешь?
— Да.
3
Останавливаемся у моего дома. Машину Максуэлл оставил на стоянке, и целый квартал мы шли пешком.
Я провела в его компании не часок-другой, а целый вечер. Сейчас начало первого. Я бы и вообще с ним не расставалась — слушала бы и слушала его рассказы до самого понедельника. Но правила приличия требуют закруглиться. Во всяком случае, на сегодня.
— У тебя есть… гм… муж или друг? — неожиданно интересуется Максуэлл, глядя на мои темные окна.
Меня вдруг охватывает страх. Что, если этот парень такой, как все они, люди кино? Непостоянный и несерьезный, все время ищет новых приключений и относится к любовным связям, как, скажем, к спорту, к азартной игре?
— Сейчас нет, — медленно отвечаю я, раздумывая, не лучше ли соврать, что у меня кто-то есть. — Точнее… замужем я вообще не была, а с другом… — Умолкаю и пытаюсь понять по лицу Максуэлла, что у него на уме.
Он продолжает рассматривать окна, будто это освещенные, как в картинной галерее, полотна Пикассо и будто у него нет и мысли меня соблазнять. Страх в моей душе капля за каплей исчезает, уступая место любопытству, а потом досаде. Неужели я совсем ему не интересна? И он даже не попытается поцеловать меня? Может, со мной что-то не так?
— А с другом мы расстались, — договариваю я. — Он вдруг понял, что должен найти себя, решил пожить в Мексике, потом в Вест-Индии или Венесуэле — посмотреть мир. И уехал. Мне надоело быть как будто несвободной и в то же время одной и через четыре месяца я написала ему, что между нами все кончено.