Инферно Габриеля - Иванов Игорь Владимирович

Сильвейн Рейнард

Инферно Габриеля

Памяти Майи.

Я воскресну

Sylvain Reynard

GABRIEL'S INFERNO

Copyright © 2011 by Sylvain Reynard

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.

This edition published by arrangement with Berkley, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC.

© Иванов И., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Данте и Виргилий переправляются через реку Стикс.

Гравюра Гюстава Доре. 1870 г.

Пролог

Флоренция, 1283 год

Поэт стоял возле моста и смотрел на приближающуюся молодую женщину. Едва он увидел ее большие темные глаза и изящно завитые каштановые волосы, окружающий мир перестал для него существовать.

Поэт не сразу ее узнал. Она была завораживающе красивой, а ее движения – уверенными и грациозными. Но в ее лице и фигуре было нечто, сразу напомнившее ему девушку, в которую когда-то он был без памяти влюблен. Потом жизнь разлучила их, но поэт всегда тосковал по своей возлюбленной Беатриче – его ангелу и музе. Без нее его жизнь сделалась одинокой и никчемной.

«Но благодать моя вернулась вновь», – подумал он.

Женщина была не одна, а с несколькими спутницами. Когда она поравнялась с поэтом, он склонил голову и учтиво поклонился. Он не уповал на то, что его присутствие будет замечено. Она, совершенная и недосягаемая, кареглазый ангел в белоснежных одеждах, и он, заметно старше ее, утративший вкус к жизни, зато хорошо знакомый с нуждой.

Она уже почти прошла мимо, как вдруг опущенные глаза поэта заметили, что изящная туфелька незнакомки замерла рядом с ним. Сердце поэта бешено заколотилось, а сам он, затаив дыхание, с трепетом ждал, что будет дальше. Потом он услышал ее негромкий нежный голос, исполненный доброты. Ошеломленный поэт поднял голову. Их глаза встретились. Сколько лет он мечтал об этом мгновении, но и подумать не мог, что судьба подарит ему счастливую встречу. Он и надеяться не смел быть удостоенным столь теплого приветствия.

Застигнутый врасплох, поэт забормотал какие-то любезности и позволил себе улыбнуться. Он тут же был вознагражден ответной улыбкой своей музы. В его сердце стал разрастаться огонь любви, едва тлевший столько лет, и вдруг превратился в адский пламень.

Увы, их разговор был совсем коротким. Она сказала, что не может задерживать своих спутниц. Поэт склонил голову, прощаясь с нею, а затем долго глядел ей вслед. Надвигавшаяся печаль остужала радость этой нежданной встречи. Поэт думал о том, суждено ли им увидеться снова…

Глава 1

– …Мисс Митчелл? – Голос профессора Габриеля Эмерсона, словно пущенная стрела, пронесся по аудитории и вонзился в миловидную кареглазую девушку, которая сидела на заднем ряду.

Ей было не до слов профессора. Склонив голову, девушка что-то лихорадочно строчила в своей тетради.

И сейчас же все глаза повернулись в ее сторону, увидев бледное лицо, длинные ресницы и тонкие белые пальцы, сжимавшие ручку. Потом те же десять пар глаз вновь уставились на замершего и нахмурившегося профессора. Язвительный тон его голоса совершенно не вязался с красивым, безупречно правильным лицом, большими выразительными глазами и полным ртом. Профессор Эмерсон был чертовски обаятелен, однако его излишняя строгость сейчас играла против него.

Вслед за профессорским вопросом справа от мисс Митчелл послышалось негромкое покашливание. Она повернулась и только сейчас заметила, что на соседнем стуле сидит широкоплечий молодой человек. Он улыбнулся и движением глаз указал на профессора.

Девушка не спешила смотреть в указанном направлении, оттягивала встречу с сердитыми синими глазами, устремленными на нее. Она шумно проглотила скопившуюся слюну.

– Жду вашего ответа на свой вопрос, мисс Митчелл. Если, конечно, вы соблаговолите присоединиться к нашему разговору. – Его голос был таким же ледяным, как и глаза.

Остальные аспиранты ерзали на стульях и переглядывались. На их лицах ясно читался вопрос: «Какая муха его укусила?» Но вслух никто не произнес ни слова. Каждый, кто знаком с аспирантской средой, знает: там вообще стараются не осложнять отношений с преподавателями, не говоря уже о том, чтобы позволить себе какую-нибудь грубость.

Мисс Митчелл открыла рот и тут же закрыла, глядя прямо в немигающие синие глаза. Ее глаза были широко распахнуты, как у испуганной крольчихи.

– Может, английский не ваш родной язык? – насмешливо осведомился профессор Эмерсон.

Черноволосая девушка, сидевшая справа от профессора, подавила смешок, неуклюже превратив его в покашливание. Глаза аспирантов снова повернулись к испуганной крольчихе. Девушка густо покраснела и втянула голову в плечи, сумев наконец выскользнуть из оков профессорского взгляда.

– Похоже, мисс Митчелл обладает редкой способностью присутствовать на двух семинарах сразу. И на втором семинаре ей сейчас намного интереснее, чем у нас. Поскольку я не смею ей мешать, может, кто-то из вас будет так любезен и ответит на мой вопрос?

Красотке справа просто не терпелось ответить. Она мгновенно воспользовалась представившейся возможностью. Повернувшись к профессору Эмерсону, она стала отвечать, причем очень подробно, даже с цитатами из Данте. Их она произносила по-итальянски, жестикулируя, как истая итальянка. Закончив, она насмешливо взглянула в дальний угол аудитории, затем вновь посмотрела на профессора и вздохнула. Во всем этом спектакле не хватало нескольких завершающих движений. Исполнительнице следовало бы подбежать к Эмерсону и начать тереться спиной о профессорскую ногу, показывая свою готовность быть его вечной кисой. Впрочем, такое выражение «кошачьей преданности» вряд ли было бы по достоинству оценено Эмерсоном.

Профессор нахмурился – нахмурился вообще, а не в знак недовольства кем-либо, – повернулся спиной к аудитории и стал что-то писать на доске. Испуганная крольчиха крепилась, чтобы не разреветься, и продолжала строчить у себя в тетради.

Не поворачиваясь к аспирантам, Эмерсон монотонно рассказывал о конфликте между гвельфами и гибеллинами и об отображении этого конфликта в «Божественной комедии». Тем временем на обложке словаря, принадлежавшего испуганной крольчихе, появилась записочка. Мисс Митчелл ее не замечала, пока сосед справа не напомнил о себе новым покашливанием. Она повернулась. Симпатичный парень радостно улыбнулся и кивнул в сторону записочки.

Увидев бумажный квадратик, мисс Митчелл не сразу развернула послание. Убедившись, что профессор Эмерсон целиком погружен в толкование устаревших слов итальянского языка, она быстро переложила записку себе на колени и только там решилась развернуть.

Мисс Митчелл могла не опасаться: этих слов не видел никто. Аспиранты смотрели на Эмерсона. На испуганную крольчиху смотрел лишь ее сосед справа. Прочитав два крамольных слова, девушка покраснела, но уже по-другому. Ее щеки окрасились в розовый цвет. Она улыбнулась. Чуть-чуть, одними губами. И все же это была улыбка.

Потом большие глаза мисс Митчелл переместились на соседа. Парень широко, по-дружески ей улыбнулся.

– Мисс Митчелл, вы находите мои слова смешными?

Карие глаза испуганной крольчихи в ужасе распахнулись, став еще больше. Улыбка ее нового приятеля тут же погасла, а он сам повернулся к профессору. Но мисс Митчелл предпочла не встречаться еще раз с холодными синими глазами ее мучителя. Она опустила голову и принялась кусать нижнюю губу.

– Профессор, это я виноват, – вступился за нее улыбчивый парень. – Я спрашивал у мисс Митчелл, на какой странице мы читаем.