За небольшой тост последнее высказывание пошло просто замечательно. Поставив обратно на стол граненые стопочки, у мужчин пустые, у женщины на две трети полные, родственники закусили-занюхали каждый по своему вкусу, и подошли к обсуждению главного вопроса.
— Значит так. Поговорил я с кем надо, поспрашивал, и вот что мне сказали. На фабрике свободных мест больше нет, но людей набирают. Вроде как хозяин в Москве и еще где-то новые заводы открывать будет, так вот туда. Возьмут сразу, я договорился. И тебя, и остальных наших, кто захочет.
Федор едва заметно приуныл, и это не осталось незамеченным.
— А еще меня один хороший человек надоумил, как можно и на фабрику устроиться.
Во взгляде брата читалась надежда, а вот у жены удивление, приправленное гордостью за мужа.
— При фабрике курсы есть, запишешься туда. Жить у нас будешь. Поучишься, и если свой третий разряд подтвердишь — возьмут на испытательный срок. Поработаешь, люди на тебя посмотрят, ты на людей, покажешь себя, а там глядишь и на постоянную перейдешь. Наверное, тут я точно не знаю. Как, обойдутся твои месяца три-четыре без тебя? А то, если надо?..
— Да нет, до весны всего хватит.
Но уверенности в этом заявлении все же недоставало. Поэтому супруги Бусыгины переглянулись, одновременно вспоминая, что на то они и родственники, чтобы помогать. Сегодня ты, а завтра тебе — на этом, как известно, весь мир стоит. Задавив авторитетом старшего брата все возражения, Мартын предложил по такому хорошему поводу еще немного понизить уровень водки в штофе, что все с облегчением и сделали. После чего младшенький стал расспрашивать о курсах — что за зверь такой, и с чем его едят. И насколько третий разряд от четвертого отличается, в смысле расценок и жалования.
— Да, кто бы другой мне рассказал, так подумал что дурят. Слушай, а вот если у человека пятый? Или даже шестой, а?
— Шестой!.. Таких на всю фабрику и двух дюжин не наберется. Хозяин их всех в лицо знает, по имени-отчеству величает, даже, говорят, и руку не гнушается пожать при случае.
— Ишь ты! А живут они как?
— Да как в раю. Квартирка бесплатная, мебеля в ней тоже, случись приболеть самому, или там кому из семьи — тут же дохтур прибежит, ну а кто заплатит ему за труды и микстуры, ты уж поди и сам понял. Денег взаймы можно взять сколько хочешь, без процентов. Только мало кто берет, им это без надобности.
— Как так?
— Да у них за неделю жалование больше, чем у меня за месяц — а уж мне, что б ты знал, на это дело грех жаловаться. С таким достатком, зачем в долги лезть? Короче, хорошо они живут. Ладно, засиделись мы, а завтра суеты да беготни много будет. Давай-ка еще по одной, да на боковую. Ну, будем?
— Будем!
***
Двадцатого декабря одна тысяча восемьсот девяносто первого года, в небольшом городке Людиново состоялось историческое событие. Не сказать, что совсем уж большое, но по меркам некоторых уездов Брянской и Калужской губерний вполне значительное.
— Кха!..
Первое официальное собрание акционеров Товарищества Мальцевских заводов началось с того, что их бывший владелец занял место председателя. Оглядел всех орлиным взором, с некоторым трудом задавил радостную улыбку и кашлянул снова, прося тишины:
— К моему глубочайшему сожалению, неотложные дела не позволили присутствовать на нашем собрании князю Юсупову. Его интересы будет представлять господин Юрьев. Далее, то же самое в отношении графа Игнатьева предпримет Юрий Степанович.
Нечаев-Мальцев с достоинством качнул головой, подтверждая что все сказанное верно.
— Ну что же. Слово Петру Ионовичу.
Губонин не стал ни кивать, ни кашлять — вместо этого он раздал всем присутствующим папки с документами и акциями, а так же чековые книжки Волго-Камского банка. После чего предложил обсудить главное. А главным на данный момент был денежный вопрос.
— За то время, что товарищество находилось под казенным управлением, оборудование новее не стало. Да-с, не стало. И ремонтировали его с большой неохотой, вернее будет сказать — вообще не ремонтировали.
Поглядев по сторонам, титулованный купчина покосился на председателя и продолжил изливать оптимизм на своих слушателей. Станки устарели, рабочие разбежались, поставщики наглеют и вздувают цены, руда беднеет и недалек тот день, когда металл надо будет закупать на стороне. А так все хорошо, ага. Закруглил свой монолог он достаточно скоро (и десяти минут не прошло), напоследок озвучив следующее: господам акционерам предлагалось срочно изыскать тысяч семьсот-восемьсот на первоочередные нужды. А попозже еще тысяч триста-четыреста, на разного рода мелочевку, вроде новой оснастки для станков. И проводить изыскательские работы надо было достаточно быстро — так как уже на подходе крупный заказ для строительства Транссиба, и если его не возьмет товарищество, мигом набегут конкуренты.
— Возможно, у кого-то будут предложения?
В ответ все многозначительно промолчали, изобразив на лице сильную задумчивость, в том числе и князь Агренев. Вот только причины немногословности Александра были совсем другие — на пути в Людиново он обнаружил очень настырных попутчиков. Вернее, поначалу у него просто случился внезапный приступ паранойи. Коя выразилась в очень четком ощущении чужого внимания к собственной скромной персоне — достаточно пристального, но в то же время странно нейтрального в отношении угрозы. Случись на месте князя кто другой, так он скорее всего такого внимания и не заметил бы, а вот для отставного офицера пограничной стражи даже легкое дуновение столь знакомого чувства было вполне достаточно. Девятимиллиметровый "малыш" переехал из скрытой кобуры в карман пальто, в глазах появилась приветливая внимательность, а в душе — постоянная готовность немного поработать указательным пальцем, и легкое сожаление об отсутствующем ноже. Будь проще, и люди к тебе потянутся — и в полном соответствии с этой поговоркой, Александр просто смотрел на окружающих и старался запомнить всех, кто только попадался ему на глаза. И увидел-таки людей, которые тянулись именно к нему. Вернее, за ним: он в поезд, и они в поезд. Он в экипаж — и они следом. Сладкая парочка, гусь да гагарочка, что б им пусто было!..