Верный паж госпожи - Александрова Наталья

Наталья Александрова

Верный паж госпожи

– Какая сволочь взяла мою щетку для волос?!

Нежное, фарфоровой белизны лицо Алисы Липецкой покрылось красными пятнами и стало некрасивым, отталкивающим.

– Я знаю, чьих это рук дело! – вопила Алиса, в одном лифчике расхаживая по гримерке. – Я уже предупреждала эту маринованную селедку, что если еще раз…

– Да нужна мне твоя щетка! – огрызнулась Диана Маранова, поправив темный локон. – Я бы к ней в жизни не прикоснулась! У тебя же перхоть! Думаешь, я хочу ее подцепить?

– Что?! – Кукольное личико Алисы перекосилось. – А у тебя понос! Ты вечно из сортира не вылезаешь!

– А я после какой-то сволочи надевала зеленое платье от Ахмадулиной и теперь вся чешусь! – вклинилась в разговор рыжеволосая Лена Сумягина. – Узнаю, кто его надевал, – все волосы выдеру!

– Дешевой косметикой пользоваться не надо, вот и не будешь чесаться! – поставила ее на место Алиса.

– Алисочка у нас сегодня в ударе, – процедила Диана. – Не иначе, отхватила тот мифический выгодный контракт, о котором в последнее время она так многозначительно молчала!

– Какой контракт? – Сумягина навострила уши.

– Заткнись! – взвизгнула Алиса и запустила в Диану феном, та едва успела увернуться.

– Ты что – сдурела? – Диана ошеломленно потирала плечо. – Ведь по лицу могла попасть, перед показом-то…

– Нет, что за контракт, Алисочка, – Лена подошла ближе, – расскажи!

– Ты тоже заткнись, дура! – прошипела Алиса.

– Да нет у нее ничего, все врет про контракт! – крикнула Диана, отойдя подальше.

– Девочки, девочки, не ссорьтесь! – жеманно растягивая слова, проговорил визажист Сержик, без стука входя в раздевалку. – Ну, кому личико поправить?

– Стучаться надо! – по инерции прошипела Алиса.

– Ну, мне-то можно… – скромно потупился Сержик. – Мы же с вами – старые подружки!.. Шикарное бельишко, Алисочка! Дай поносить! Такой гламурный цвет…

– Отстань! – Алиса раздраженно дернула плечом и бросила на него злой взгляд.

– Сержик, я первая! – кинулась к нему Диана.

– С какого это перепугу? – снова окрысилась Алиса. – Только после меня!

– С такого, что мне выходить первой!

– Все равно ты сейчас в сортир побежишь! – процедила Алиса сквозь зубы.

Диана резко побледнела и бросилась к двери.

– Что я говорила? – мстительно произнесла Алиса ей в спину. – Так и просидишь там до конца показа!

Тина молча посторонилась, чтобы не столкнуться в дверях с Дианой. Дианка может и с ног сбить, ишь, какую скорость развила, а у нее, Тины, совершенно нет сил, и так едва на ногах держится. С утра жуткая слабость, насморк и голова буквально раскалывается. Еще бы, вчера простояла полтора часа под включенным вентилятором почти в голом виде! В самом деле, нельзя же считать одеждой две розовые полосочки бикини, что были на ней.

«Элль» проводил фотосессию купальников фирмы Шанталь, и Тине, единственной из всего их агентства, удалось пройти кастинг. Заплатят хорошо, но дело не только в этом, главное – престиж. Несколько таких удач – и ее запомнят, внесут в специальную картотеку и будут приглашать лично, а не через агентство. Можно будет вообще уйти… Но такое пока лишь в несбыточных мечтах, а наяву – красный нос, ломота в висках и туман перед глазами от температуры. Пожалуй, по ощущениям не меньше тридцати девяти.

Кто выдумал, что рекламировать купальники нужно обязательно с развевающимися волосами? Черт бы побрал этот морской бриз!

Тина не удержалась и громко чихнула.

– Дорогая! – Сержик оторвался от Алисы и озабоченно взглянул ей в лицо. – Ты неважно выглядишь!

– Как всегда, – процедила Алиса, не разжимая губ – Сержик очень не любил, когда разговаривают во время его работы.

Тина и сама знала, что выглядит неважно, поэтому улыбнулась Сержику как можно приветливее, только на него была вся надежда. Очевидно, улыбка получилась жалкой, не улыбка, а страдальческая гримаса, потому что голубые глаза Алисы потемнели от неприкрытого злорадства. В который раз Тина спросила себя, за что Алиска так ее ненавидит. Впрочем, в этот раз было за что – ведь Тина попала на вчерашнюю фотосессию, а Алиса не сумела пройти кастинг. Ну и что, другие девушки восприняли все как надо, не прошли – и ладно, в следующий раз больше повезет. Если все принимать близко к сердцу, заболеть можно, хуже того – цвет лица испортится…

Тина прошла к зеркалу и бессильно опустилась на стул. Пока снимала джемпер и закалывала волосы, пришлось два раза отдыхать. Руки отказывались повиноваться. Сержик поглядывал на нее с тревогой, Алиса – с некоторым злорадным удовлетворением, остальные были заняты собственными делами. Вернулась Диана и тут же заорала на Алису.

– Я же первая иду, а ты расселась тут, как курица на насесте! Долго будешь морду штукатурить! Выметайся!

– И не подумаю! – огрызнулась Алиса. – Нечего в сортире по два часа сидеть!

У Дианки жуткий дисбактериоз от бесчисленных диет, ей нужно лечебное питание, а не только яблоки и зеленый салат без масла. Но от геркулесовой каши развезет за месяц на два размера. Впрочем, сегодня чужие проблемы Тину мало интересовали.

– Девочки, – заговорил Сержик, – что-то вы сегодня слишком агрессивны, этак мы далеко не уедем! Уймитесь!

– Что, опять свара? – послышался грозный голос Эльзы, и все мигом притихли.

Эльза Михайловна, бессменный менеджер агентства – это по должности, а по сути – главное лицо, потому что директора девушки видят крайне редко, только по самым торжественным случаям. Директор, он же владелец – вальяжный молчаливый мужчина лет пятидесяти, очень богатый. Он купил агентство несколько лет назад и полностью положился на Эльзу.

– Так что я вам и мать, и отец, и все родственники, – заявляет Эльза при каждом удобном случае, такая уж у нее поговорка.

– Если бы эта сволочь была моей матерью, – сказала как-то Алиса, – я бы в младенчестве удавилась подгузником.

В тот раз Тина не могла с ней не согласиться. Эльза действительно жуткая сволочь, в ней нет ничего человеческого. Может выгнать провинившуюся девушку буквально на улицу, да еще и не поленится позвонить в другие модельные агентства и предупредить, чтобы несчастную никуда не брали. В прошлом году Милка Сорокина летала к больной матери в Иркутск. Самолет, естественно, опоздал, что-то там случилось, Милка проторчала полночи в аэропорту и не явилась на важный показ. Разумеется, Эльза нашла ей замену, как назло, все свои были заняты, и Эльзе пришлось побираться по другим агентствам. А ей это – нож острый, поскольку при таком характере она со всеми коллегами в отвратительных отношениях.

Милка показывала ей справку из аэропорта, Эльза и бровью не повела и наговорила Милке такого, что та не выдержала и ответила. После чего песенка ее была спета, она нигде не смогла найти никакой работы. Эльза пустила слух по городу, что Милка – ВИЧ-инфицированная наркоманка, и люди стали от Милки шарахаться. Деньги быстро кончились, а ведь нужно было еще посылать матери в Иркутск. Пришлось Милке уезжать домой, на работе можно было поставить крест. На вокзале она сказала провожающей Тине, что жалеет только об одном: не хватило смелости придушить Эльзу прямо в кабинете.

Стилист Серж прозвал менеджера Эльзой Кох и объяснил непосвященным, что это имя нацистского врача, которая угробила в концлагере несколько тысяч человек – заражала неизлечимыми болезнями, ампутировала конечности без наркоза, просто пытала, травила собаками. Тина что-то помнила из рассказов дяди Бо, связанное с Эльзой Кох, – абажур из человеческой кожи и тому подобное.

Эльза Михайловна была чем-то похожа на арийку – рослая бесцветная блондинка, взгляд колючий, как металл на морозе, так что кличка прилипла намертво.

– Маранова, ты еще не готова? – Эльза замахнулась на Диану вешалкой. – Ты что себе думаешь? Тебе же первой на выход!