На момент встречи с Робертом поэтессе было под сорок, ее любимому исполнилось 33, но им приходилось встречаться тайно, словно двум юнцам. Пока мистер Барретт работал в Сити, Роберт посещал Элизабет и проводил с ней несколько часов, успевая уехать до возвращения грозного папаши. Сестры Элизабет и вся прислуга были осведомлены об их отношениях, но не выдавали влюбленных – от мистера Барретта досталось бы и доносчику. Сам же он несколько раз заставал Браунинга у себя дома, но не придавал его присутствию особого значения, полагая, что его разговоры с Элизабет сводятся к поэзии. В конце концов, дочь буквально жила на опиуме и до сих пор забивалась в угол при раскатах грома. Какая из нее невеста? Но в сентябре 1846 года дочь изрядно удивила мистера Барретта. Опасаясь, что вскоре отец увезет всю семью из Лондона, Элизабет и Роберт решили немедленно пожениться. 11 сентября Роберт взял свадебную лицензию и уже на следующий день обвенчался с Элизабет в приходской церкви Мэрилбоун. Свидетельницей невесты стала ее горничная, свидетелем жениха – его кузен. После свадьбы молодожены разъехались по домам, радуясь, но, вместе с тем, содрогаясь от содеянного. Вскоре они умчались во Францию, а оттуда в Италию, где до них уже не мог добраться мистер Барретт.
«Страх парализует меня при мысли о том, что придется сказать ему «Папа, я вышла замуж. Надеюсь, ты не очень огорчен». Ах, бедный папа!.. Он будет в ярости, он от меня отречется… Но мы подчинимся ему, дорогой мой. Я упаду ему в ноги, чтобы он меня хоть немного простил – достаточно, чтобы вновь меня обнять… А ты, такой заботливый и добрый, поможешь мне вернуть его охладевшую любовь», – надеялась Элизабет Барретт, теперь уже миссис Браунинг. Надеялась напрасно.
Мистер Барретт так и не простил беглянку-дочь, вычеркнув ее из своего завещания и, видимо, из своего сердца. Тем не менее, замужняя жизнь пошла ей на пользу: здоровье Элизабет поправилось, творческий дар расцвел еще ярче, и в 43 года она даже родила сына.
Однако настоящие авантюристы, особенно несовершеннолетние, предпочитали свадьбу в Шотландии. Нет, это не реклама свадебного агентства, организующего венчания в замках и фотосессии на фоне скал, это способ быстро пожениться без всякого официоза. Чтобы зарегистрировать брак в Шотландии, на которую не распространялся английский закон, жених и невеста всего лишь называли друг друга мужем и женой в присутствии одного свидетеля. Брачный возраст был и вовсе смешным: 14 лет для мальчика и 12 для девочки, к тому же родительского согласия не требовалось. В довершение всех благ, заключенные в Шотландии браки официально признавались в Англии, поэтому родина Роберта Бернса и Вальтера Скотта стала новой Меккой для влюбленных, как бедных, так и богатых. Англичане уезжали в Эдинбург, но еще популярнее была деревушка на юге Шотландии под названием Гретна-Грин. Для пущего экзотического колорита венчания там проводил кузнец – новобрачным было что вспомнить! Довольно скоро парочки заполонили всю Гретна-Грин (вот что значит удачный маркетинг!), и постоялые дворы предлагали им «пакет услуг» – кров, стол и свидетельство о браке. С развитием железных дорог число «свадеб на скорую руку» возросло, пока в 1856 году лавочку не прикрыли: законодатели потребовали, чтобы хотя бы один из молодоженов прожил в Шотландии три недели до свадьбы. В это же время в Англии разрешили гражданские браки, и свадьбы в Шотландии утратили свои преимущества.
Основные свадебные расходы ложились на отца невесты: он оплачивал церемонию с последующим приемом, украшение церкви, музыку, карету и все прочее. Именно отец подписывал с женихом брачный договор (обратите внимание, что невеста в него даже не заглядывала), в котором было указано, сколько денег будет предоставляться жене «на булавки» после свадьбы. Чаще всего отец отправлял дочь в новый дом не с пустыми руками, а с приданым.
«Этикет брака» не советует выбирать для приданого слишком роскошные и претенциозные наряды, а ограничиться «простыми, добротными вещами, такими как платье для путешествий, утренний и дневной наряд и платье для визитов», а также вечернее или бальное платье и «разумное количество» шляпок и накидок. В 1856 году «Иллюстрированные лондонские новости» описывали приданое богатой модницы, которое выходило далеко за пределы того, что могла себе позволить женщина из среднего класса. Приданое включало в себя пять осенних платьев – из зеленого шелка, отделанное черным бархатом, из голубого шелка с прелестными воланами, коричневое шелковое с отделкой из лент более темного цвета, очаровательное платье из китайского шелка и юбку бордового цвета с корсажем. Компанию этим нарядам составляли легкие кисейные платья, вечернее платье из белого муара и белый тюлевый бальный наряд, расшитый алыми цветами.
Когда дата свадьбы наконец-то была объявлена, мать невесты сообщала о предстоящем событии близким родственникам, а невеста – своим друзьям. О свадьбах значительных персон писали в газетах, однако дату разглашали только приглашенным на церемонию – вдруг набегут любители дармовщины? Приглашения рассылались за две-три недели до свадьбы, и гости должны были ответить незамедлительно. Подарки новобрачным отправляли за несколько недель до свадьбы, однако не было какого-то строго установленного времени. Рекомендовалось избегать ненужных или бессмысленных даров, а преподносить исключительно полезные вещи. Например, замысловатая шкатулка для драгоценностей не подходила небогатой паре, а чаша для пунша – трезвенникам. Подходящим подарком считался фарфор, хрусталь, украшения для дома, чайные сервизы и наборы посуды и прочие вещи, полезные в хозяйстве. Деньги могли дарить только родители, богатые родственники и самые близкие друзья. Исключением считались сельские свадьбы в Шотландии и Уэльсе, которые во многом отражали современную российскую традицию: каждый гость приносил деньги (от шиллинга до полукроны), чтобы покрыть расходы на празднование свадьбы и помочь молодоженам обустроить дом на первых порах.
Накануне свадьбы родители невесты устраивали ужин, чтобы представить жениха семье и друзьям. К тому времени образцовый жених из среднего класса должен был подготовить новый дом, посоветовавшись с невестой по поводу цвета занавесок и прочих жизненно важных вещей. Помимо приобретения лицензии он отвечал за покупку обручального кольца, обычно золотого, без украшений. Хорошим жестом со стороны жениха считалось подарить невесте что-нибудь на память – зачастую колечко для помолвки, которое девушка носила на среднем пальце левой руки, пока его место не занимало обручальное кольцо. Какими драгоценными камнями будет украшено кольцо для помолвки, зависело, конечно, от дохода жениха и от его суеверности: например, опалы считали вестниками беды, а жемчуг символизировал слезы, так что брать их не советовали. Лунные камни (приносившие счастье), сапфиры (символ вечной любви) и рубины (олицетворяли преданность) считались альтернативой бриллиантам, которые, как известно, лучшие друзья девушек. Покупка свадебного букета тоже была обязанностью жениха. Букет невесты обычно состоял из цветов апельсинового дерева (флердоранж) или других белых цветов, таких как камелии, азалии или гардении.
Подружек у невесты могло быть сколько душа пожелает: от одной до десяти. Обычно ими становились незамужние младшие сестры и близкие подруги невесты или же сестры жениха. «Этикет ухаживаний и брака» рекомендовал назначить одну «старшую» подружку, которая сопровождала невесту по магазинам, помогала в подготовке наряда, одевала и успокаивала ее перед венчанием, а во время церемонии держала ее букет и перчатки.