Как-бы-то ни было все первые дни я очень усиленно занимался Псионикой. Кроме ножа у меня не было никакого оружия и это надо было как-то компенсировать. Иметь возможность хотя бы оттолкнуть что-то в сторону могла мне здесь очень пригодиться.
За эти дни я понял, что телекинез — это не так уж и сложно на самом деле. Фокус был в том, чтобы влиять не на сам предмет, а на пространство вокруг него. Информация, потоком льющаяся мне в голову, про методы воздействия и манипулированием псионической силой на внешние объекты и усиленные каждодневное применение на практике полученных знаний, позволила довольно быстро повысить мне свой уровень этой, довольной странной специальности.
Когда я покинул пещеру и отправился на свою охоту в первый раз, то я мог уже осуществлять действия второго уровня «Псионики». Именно в тот раз, впервые проявилась моя способность предугадывать смертельную опасность для себя.
Идя между несколькими высокими каменными глыбами, в мой затылок, как будто вонзилась холодная игла. Сильной боли не было, она скорее была неприятная и резкая, чем приносящая действительно страдания. Но от неожиданности я тогда откинулся назад и это мне спасло жизнь.
Черное тело, промелькнувшее в том самом месте, где была мгновенье назад моя голова, принадлежало какому-то странному то ли пауку, то ли какому-то другому весьма крупному насекомому, размером с кошку. Промазав, он не стал делать вторую попытку, сбежав вместо этого куда-то за камни. Уверен, что не отклонись я тогда назад, то сейчас я был бы давно уже мертв.
После того случая боли в задней части моей головы, частенько спасали здесь мою шкуру.
Занятия псионикой, в основном, у меня были направлены на скорость выполнения манипуляции и силе их применения. Проще говоря: толкнуть что-нибудь подальше и сделать это как можно быстрее. За месяцы каждодневных тренировок я достиг определенных успехов на этом поприще. В том числе научился выполнять прыжки на далекие расстояния. Где тоже были свои тонкости, в частности после того, как тело взмывает ввысь разогнанное телекинезом, главное при этом не сам толчок вверх и в сторону, а умение мягко и без ущерба приземлиться. Первоначально с этим было довольно не очень, следует признать. Я даже получил пару травм, на которые пришлось потратить лекарства из аптечки, бывшей в аварийном наборе. Зато в настоящее время для меня совершить прыжок на три десятка метров в длину и десяток в высоту мне не представляло проблем.
Если говорить честно, то кроме телекинеза и появления способности предчувствовать опасность, больше ничего полезного в «псионике» не было. Как оказалось, методов воздействия было тоже не слишком много, по крайней мере ни о каком сравнении с магией из фэнтезийных книжек, как я почему-то предполагал ранее, речи не шло. Я не мог изменить предметы, хотя по идее и умел воздействовать на молекулярном уровне на пространство. Но сделать из камня, скажем кусок мяса было почему-то просто невозможно. Вот нагреть его можно было, или скажем охладить. Но превратить во что-то другое было нельзя. В общем стать настоящим колдуном-магом мне не светило. Хотя стоило признать, выжить мне эти силы все-таки здесь очень помогли. Без «Псионического модуля» я был бы давно уже мертв.
Донесшийся до меня странный звук с востока однозначно указывал на близкое расположение там гнездилища молодых уток. Понятное дело ничего общего с обычными земными безобидными утками, местные птицы не имели. Я их так называл только потому, что звук, который они иногда издавали был чем-то похож на кряканье, которое я как-то раз слышал, когда был пару раз на охоте, с одним знакомым, рьяным любителем такого вида отдыха. Издалека, да еще с кряканьем, местных воздухоплавательных вполне можно было принять за уток. Пока не подойдешь ближе и не рассмотришь их поближе. Тогда сразу становилось понятно, что никакие это не утки, а твари намного уродливее их, не говоря уже о том, что намного опаснее.
Впрочем, их уродство не делало их мясо невкусным. А опасность была только от стаи в несколько десятков особей. Пятерка молодых птенцов не представляла для меня никакой опасности.
Легкие сжатия кулака и невидимая удавка по очереди переламывает шеи летающих уродцев. Сегодня у нас с Малышом на завтрак, обед и ужин будет утятина.
— Ну что доволен? — я повернул голову влево, но моего спутника там не оказалось. Хотя пару секунд назад, я видел, как хирс вскочил на валун и прилег на него, лениво наблюдая за тушками в воздухе.
— Паршивец, — ругнулся я и поспешил к месту падения уток. С него станется — он сожрет сразу трех из пяти убитых мною птиц. Всех он, конечно, не съест. Но три это был тоже перебор. Хватит этому проглоту и двух.
Поправив все время сползавшую шкуру я случайно обратил внимание на глубокую борозду, расположенную поперек всей грудной пластины (не смотря на давно уже израсходованные источники питания, я все еще носил «БСС-14»). В один день я получил и эту серую шкуру хирса, что была сейчас на мне и выступала в роли одежды, а также удар по груди, что чуть не лишил меня тогда жизни. Выжить в схватке мне тогда здорово помог Малыш, отвлекший моего противника всего на пару мгновений, но зато позволивший мне нанести несколько ударов, один из которых оказался смертельным. Зверь появился неожиданно и даже не смотря на предупреждение в виде боли в затылке, я не успел полностью уйти от его удара. Когти на лапе хищника почти без напряжения вспороли броню, которая была рассчитана на противодействие импульсных зарядов малой и средней мощности. К счастью они не достали непосредственно до тела. Иначе хирс вскрыл бы мне всю грудную клетку и вследствие чего, я скорее всего, умер бы там же.