– Новенький? – спросила с плохо скрываемым превосходством.
Тот лишь молча кивнул в ответ.
– Ну, значит, я по твою душу. Я – Рита, хореограф. – Девица протянула руку.
Данила с сомнением посмотрел на узкую ладошку и осторожно пожал самые кончики наманикюренных пальчиков.
– Данила.
– А псевдоним? – Она рассматривала его с нескрываемым удовольствием.
– Вервольф он, – с непонятной завистью в голосе сказал Тигра.
– О, Вервольф – это круто! В нашем зверинце пополнение. – Рита задумчиво посмотрела на носки своих туфель.
– А почему сразу зверинец? – оскорбленно фыркнул Херувим.
– Херувимчик, я ж не про тебя, – миролюбиво усмехнулась она. – Я про Тигров там разных, про Жеребцов.
– Ну, что поделать! – рассмеялся Тигра. – Любит наша Алекс зверушек…
– Ладно, хватит рассиживаться! – Рита вскочила на ноги, покачнулась на высоченных каблуках, и на мгновение Даниле показалось, что она непременно с них свалится. Не свалилась, требовательно хлопнула в ладоши: – Работаем, мальчики! Кстати, Жеребец, твоя поклонница уже здесь, я ее тачку видела.
Жеребец поморщился, с тоской посмотрел в окно.
– Да ты не кисни. – Девчонка, доходящая Жеребцу до подмышки, успокаивающе и даже как-то покровительственно похлопала его по бицепсу: – Ее и так давненько не было. Мог уже и отдохнуть. И потом, мадам щедрая сверх меры…
– Да ну ее щедрость! – отмахнулся Жеребец. – От нее потом воняет.
– Ну, – Рита пожала худыми плечиками, – это, дорогой мой, издержки производства. От вас, между прочим, тоже не всегда «Армани» пахнет. Особенно после тренировки. Но я же терплю.
– А ты ее к себе в бассейн затащи, – посоветовал Тигра. – Типа случайно, в порыве страсти. Заодно и искупаешь.
– Да ну вас! – отмахнулся Жеребец.
– Все, ребята, труба зовет! – Рита распахнула дверь. – Выметайтесь! А ты, Оборотень, – она подмигнула Даниле, – со мной пойдешь. Посидим с тобой в засаде, понаблюдаем, как работают настоящие профессионалы.
Они сидели в засаде в крошечной комнатке, в которой и одному-то тесно, не то что двоим: Данила – в продавленном кресле, Рита – на подлокотнике.
– Видишь, Оборотень, какой класс?! – шептала она ему на ухо. – Ты только посмотри!
Он и смотрел, во все глаза смотрел. Посмотреть действительно было на что. Данила даже про неудобное кресло забыл.
На помосте, или сцене, или подиуме – он до конца не решил, что это такое, – под зажигательную латиноамериканскую музыку танцевал Тигра. Просто танцевал, поначалу в его танце не было ничего эротичного, но потом…
Данила, разумеется, не был знатоком, а уж тем более ценителем мужского эротизма, но на чисто интуитивном уровне понимал: то, что вытворяет Тигра, это круто. Попробуй-ка так станцуй! Когда из одежды на тебе только блестящий в свете прожекторов крем, а причинное место всякий раз нужно прикрывать чем-то, похожим на тигриную шкуру. Да еще делать это нужно сексуально и многообещающе и с ритма при этом не сбиваться…
– Класс, да? – не отставала Рита. – Он – моя гордость. Видишь, как я его натаскала! А ведь сначала был чурбан чурбаном. Не танцевал, а ломался. Брейк-данс, видишь ли! Пришлось переучивать. А переучивать намного труднее, чем учить с нуля. Ну, ты дальше смотри. Они у меня все особенные, каждый со своей изюминкой.
Данила просидел в засаде больше часа, не отрывая взгляда от сцены, не обращая внимания на затекшие мышцы и болтовню Риты. «Мальчики» выступали и вместе, и соло. Похоже, у каждого был свой коронный номер. Даже Херувим удивил: из махрового педераста он каким-то чудом трансформировался в этакого белокурого мачо, страстного любителя женского пола. Самое интересное – дамочки-то велись! И рукоплескали, и повизгивали, и деньги в плавки Херувиму совали, и по тощей заднице погладить норовили. Дамочки вообще вели себя странно, даже распутно. Куда только смотрят их дружки и мужья?! Зачем отпускают в этот рассадник порока?
Завершал программу Жеребец. Вот уж кто отличился! Он не скакал по сцене, как остальные, а плескался в огромной лохани из прозрачного пластика, заполненной водой и пеной, изредка поворачиваясь к не на шутку разошедшейся публике спиной, поигрывая накачанными ягодицами, обдавая особо неистовых поклонниц, облепивших лохань, брызгами пены. Среди почитательниц его таланта особо выделялась дородная тетка неопределенного возраста. Несмотря на дорогой брючный костюм и бриллианты, выглядела она скорее как базарная торговка, решившая оторваться после наполненного тяготами и руганью дня, а не как бизнес-леди. Расталкивая локтями своих тщедушных соперниц, она прорвалась к лохани, обвила пухлыми руками мокрую шею Жеребца, что-то страстно зашептала ему на ухо. Что именно, Данила, разумеется, не расслышал, но, судя по мученической гримасе, скользнувшей по лицу несчастного танцора, ничего хорошего тому не светило.
– Вот она – поклонница, – прокомментировала и без того очевидную ситуацию Рита. – Видишь, как она его лапает?
– Вижу, не слепой, – проворчал Данила, которому вдруг стало обидно за Жеребца. – А кто она вообще такая?
– Королева бензоколонки, – хихикнула Рита. – В смысле, хозяйка сети автозаправок. Эта мадам нашего Жеребца уже больше года обхаживает-оглаживает, по приват-комнатам таскает. Предлагала ему содержание, по слухам, весьма приличное. Отказался. – Рита вздохнула так, словно это ей предлагали весьма приличное содержание, а она, дура такая, отказалась.
– Ну и правильно сделал, – поддержал Данила будущего коллегу по цеху.
– А мне кажется, зря. Больно уж он идейный. У него мать – инвалид, две малолетние сестрички на иждивении, а он из-за каких-то глупых принципов отказывается от дополнительного заработка. Ну что ему стоит ради семьи?! И вообще, может, мадам его так активно домогается именно потому, что он такой неприступный? Может, уступи он один разок, она бы и отстала?
Данила скептически хмыкнул. Отстанет такая, как же!
– А что ты тут хмыкаешь?! – нахмурилась Рита. – Молодой ты еще, чтобы вот так хмыкать. Что ты вообще в жизни понимаешь?!
– Да уж понимаю.
– Так просвети меня, темную! Может, и я пойму.
– Если мужик продается за деньги, это проституция.
– Очень свежая мысль! – Рита побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла. – А если женщина?
– Тоже проституция.
– А проституция – это плохо?
– Ну, ясен перец.
– А если твои близкие с голоду пухнут, а ты можешь, но не хочешь им помочь?
– Так уж и пухнут?
– Ну, по-всякому бывает. Кому-то еда нужна, кому-то лекарства дорогостоящие, кому-то за квартиру платить нечем. И вот от тебя зависит их будущее…
– Можно по-другому деньги заработать.
– Это как? – ехидно поинтересовалась Рита.
– Сейчас были бы руки, – сказал Данила не слишком, впрочем, уверенно.
– Тогда объясни мне, Оборотень, почему ты здесь? У тебя же руки на месте.
Вот так: не в бровь, а в глаз. И чем тут крыть, когда у самого рыльце в пушку?! Он же сам предпочел вкалыванию в «Макдоналдсе» работу в стриптиз-клубе.
– Да не расстраивайся ты так, – усмехнулась Рита. – Мы тут все не святые. Это я к тому, что не суди, да не судим будешь. Каждый выживает как умеет.
– Вот и ты не берись судить, – поддел он.
– А я и не сужу. Просто на его месте я поступила бы иначе.
– Ты не на его месте.
– Да, это верно подмечено. – Рита вдруг утратила интерес к разговору, уставилась на свои узкие ладошки.
– Ты чего? – осторожно спросил Данила.
– Не обращай внимания, Оборотень. Что-то меня занесло.
– Бывает, – сказал он, – меня тоже иногда заносит.
– Хочешь сказать, что ты не такой безупречный, каким выглядишь? – Рита хитро сощурилась.
– А разве я выгляжу безупречно? – улыбнулся Данила.
– Скажем так, ты выглядишь потенциально безупречно. С тобой только поработать.
– И кто будет со мной работать?
– На первых порах я, – девушка спрыгнула с подлокотника, по-кошачьи выгнула поясницу, разминая затекшие суставы. – Давай выбираться отсюда, Оборотень. Предлагаю продолжить нашу беседу в более комфортных условиях.