Потом настала тишина…
ЗАВЯЗЬ ПЕРВАЯ
...14.00. Прохоровка. 10.07.1943.
Тройка «лаптежников» взвыла сиренами и, одновременно клюнув носами, рванулась вниз. Ухнули разрывы, взметнулись и опали багрово-черные фонтаны земли — земли, смешанной с кровью. А «восемьдесят седьмые» взмыли ввысь и вновь обрушились на окопы. Грохот разрывов и пронзительное завывание сирен доносились до КП 18-й гвардейской танковой бригады. Полковник Ермаков с досадой отвернулся от стереотрубы:
— Гады! Второй час без роздыха утюжат! Как там «махра», комиссар? Держится?
Замполит, полковник Райсин, вздохнул:
— Держится, Иван Яковлевич. Должна держаться!
Между тем позиции 1-го мотострелкового батальона окончательно заволокло пылью и дымом. Только по тому, что по стене и пламени пробегала темная рябь, можно было определить, что бомбежка продолжается, а значит, там еще есть что бомбить.
— Еще идут, Иван Яковлевич!
С северо-запада шла на смену новая волна вражеских самолетов…
— Держитесь, ребятки, держитесь, родненькие…
Внезапно мощный глухой удар встряхнул все, дрогнула земля, и сквозь бревна наката посыпался тонкой струйкой песок.
— Ох, ты… Это чего ж так рвануло-то?
Ответа не было. Райсин молча потянул Ермакова за рукав и показал, как из дымно-пыльной стены, закрывшей позиции пехоты, один за другим появлялись приземистые массивные танки, выдавая рублеными силуэтами принадлежность к немецкому бронированному «зверинцу»… ...
14.00. Окрестности Солигорска.
08.09.1981.
По плану учений «Запад-81» наступление танковой армии должно было вот-вот начаться. Командующий уже доложил маршалу Устинову, что все развивается согласно утвержденному плану, когда пришел доклад о странном событии. В районе Солигорска пропал 64-й гвардейский танковый полк. Пропал полностью, вместе с тыловыми службами, тягачами, танками, мотострелками, санротой и приданным артиллерийским дивизионом. А это почти шесть тысяч человек, тридцать восемь танков, двадцать пять БМП, шестьдесят пять БТР, шестнадцать САУ — не иголка, чтобы пропасть бесследно. И что особенно хреново — с боевыми патронами и снарядами. Из-за возможной реакции НАТО на довольно провокационные условия этих учений более половины участвующих в нем подразделений были полностью боеготовыми.
Командующий обхватил руками голову, затем, в который раз, снова поднял трубку:
— Нашел? Нет? А куда? В болоте? Всем скопом?! Да вы что там, о…ли все?! В общем так: или я через полчаса буду точно знать, куда, мать их распротак, делись эти сраные гвардейцы, или…
Он не договорил. Но угроза была и так понятна. На том конце линии связи кинулись выполнять приказ. И опять безрезультатно… ...
17.00. Прохоровка. 10.07.1943.
Несмотря на упорное, отчаянное сопротивление, бригада погибала. Броня «тигров» и «пантер» легко противостояла орудиям «тридцатьчетверок», чьи снаряды напрасно долбили лбы огромных чудищ. Высекая снопы белых искр, бронебойные болванки отлетали прочь, завывая на все голоса, словно бы жалуясь на то, что им не удалось выполнить свое предназначение. А ответный огонь был ужасен: уже не один советский танк застыл на узком участке боя, выбрасывая клубы черного дыма. Пользуясь превосходством в оптике, немцы с дальней дистанции легко расстреливали наших, выбивая их одного за другим. Да и как могли легкие Т-60 и Т-70, которых в бригаде было почти 70 %, противостоять фашистским монстрам? И все же танкисты дрались до последнего. Два немецких тяжеловеса застыли, объятые пламенем, пораженные почти в упор в борт и корму. Еще один бестолково вращался с разбитой гусеницей. Еще одного спалили пехотинцы, которые хоть и полегли почти все под бомбежкой, но сохранили несколько ПТРС и немного противотанковых гранат.
Однако этого было мало. Бригада погибала, точно крейсер «Варяг» в неравном бою. Связи не было. Командирская была разбита, а остальные почему-то не пробивались сквозь эфир. ...
17.10. Прохоровка. 10.07.1943.
От рощи остались одни обломки. Все березы были переломаны, и только их пни торчали из черной земли, напоминая зубы неведомого зверя. Небо было абсолютно непрозрачным из-за чадного дыма догорающих танков. В воздухе плыл страшный запах войны — запах крови, земли, пороха, соляра и неуемного человеческого ужаса. Внезапно на остатки рощи наплыл неизвестно откуда взявшийся белесый непроницаемый туман. Затем раздался рев танковых дизелей, и из тумана вынырнул танк. Рядом возник еще один, еще… Колонна танкового батальона медленно выдвинулась на поле недавнего боя.
Передовой Т-72 повернул башню и остановился. Из люка высунулся человек в шлемофоне. Он изумленно озирался, затем сплюнул и с досадой махнул рукой:
— Заблудились, мать его… — сквозь фырчание дизеля донеслось еще несколько емких военно-народных терминов.
Обгоняя танки, к головному подлетела полсотая кэшээмка, из которой вылез полноватый подполковник с красным отечным лицом:
— Не понял — военно-народная терминология — где эта, мать ее в качели, дорога?! Полунин! — опять военно-народный фольклор. — Полунин! Чтоб у меня через пять минут была ясность: куда дорога девалась?!
Капитан Полунин, командир второй роты, молчал, нервно покусывая губы.
— Нет, ну чего ты на меня вылупился, как Пентагон на ЦК? Я тебя спрашиваю: где, мать ее, гребаная дорога?! И где, мать ее, гребаная связь?