Ах, какое это сладостное чувство – поностальгировать здесь по своим студенческим годам! После гигантского конкурса на вступительных экзаменах нашу группу из 12 человек собрали в большом зале на втором этаже и ректор, почтенный старичок, поздравил нас. Мы чувствовали себя небожителями! Мы почти ничего не знали друг о друге, но уже были скреплены узами студенческого братства.
Уже 4 часа в полете. Осталось еще 7. Только сейчас с необыкновенной тяжестью навалилось: «Какая удивительная, безмозглая беспечность! На что согласился?! Ради чего буду подопытным кроликом?! Как только прилетаю, беру билет назад и улетаю!». А другой голос: «Да брось ты! Все ты прекрасно понял! И знал, на что идешь! И никуда ты сразу обратно не уедешь. Твое любопытство выше твоего «подопытного кролика!».
Уже 8 часов в полете. Ощущение, что летишь на Марс. Рядом со мной молоденькая девушка. Она – полька. По-английски говорит плохо. Летит, если я ее правильно понял, на какую-то стажировку. Белокурая, синеглазая, с шикарным бюстом и талией.
Через час мы будем на месте, т. е. в Сиэтле. От него до Портленда (точные данные по карте) 280 километров.
Меня встретили два наших эмигранта на шикарном джипе. Один из встречающих, Аркадий, еврей, другой – Махмуд, чеченец. До Портленда почти 3,5 часа езды. Говорили о разных пустяках. Аркадий рассказывал о своей внучке, о дочери, которая вышла замуж за американца.
– Я в эту семью вложил почти полмиллиона баксов. Продал свою фирму в Москве.
– А чем вы занимались?
– Квартирами. Но сейчас этот бизнес стал слишком криминальным. Того и гляди башку оторвут!
Махмуд вел джип. Несколько раз звонил кому-то, что-то уточнял.
– А вы уже сколько лет здесь? – спросил я у него.
– Пятнадцать.
– По-русски уже говорите с американским акцентом.
– Я говорю по-русски мало. Хотя в Портленде очень много из России. Есть Русский парк, магазины, школы, рестораны.
– И бордели есть русские, – добавил Аркадий.
Я смотрел на дорогу, которая то, петляя, поднималась в гору, то опускалась в долину. Вспомнил, как девушку-польку встретил в аэропорту розовощекий мужчина лет пятидесяти. Его поцелуй и то, как он обнял девушку, явно говорили о близости между ними. «Вот она, какая стажировка!»
В Портленде меня пересадили на другую машину. Это был черный BMW. За рулем сидел парень лет 30. Он хорошо говорил по-русски. На заднем сиденье была мулатка лет… А вот, сколько ей лет? Как и всем мулаткам определить всегда сложно. Она говорила только по-английски. Неожиданно между ней и парнем вспыхнула небольшая ссора из-за каких-то банковских счетов.
– Извини, у нас тут небольшие проблемы, – сказал мне парень по-русски.
И вот я в доме, где буду жить. Типичный американский двухэтажный дом с гаражом, двумя спальнями, двумя ванными комнатами, рабочим кабинетом, кухней и гостиной. Из кухни выход на балкон-веранду. Могучий орешник на три четверти закрывал его сверху своей кроной. Внизу, в центре небольшого участка, довольно разросшаяся ветвистая слива просто усыпанная плодами.
В холодильнике нашел я замороженные пельмени, копченую колбасу, сало, соленые огурцы, черный хлеб. То есть, почти весь стандартный набор продуктов, которые для американцев ассоциируются с Россией. И даже не забыли бутылку «Столичной» с немного кривовато приклеенной этикеткой. Я сварил два десятка пельменей, выпил апельсинового сока и кружку крепкого кофе. Пельмени оказались просто первоклассными!
В рабочем кабинете небольшая библиотека: русская классика на английском языке (вот удружили!) и альбомы по современной авангардной живописи. Огромный телевизор, компьютер и всего одна фотография-коллаж: сексапильная обнаженная женщина в виде кентавра. К чему бы это?
Весь вечер смотрел американские новости, программы, фильмы.
Шутка в американском стиле:
«Перед смертью он улыбнулся и сказал: «Не закапывайте меня слишком глубоко, мне будет жарко».
Очень плохо спал. Сказывается разница во времени суток. Проснулся и удивился тишине. Встал, выглянул в окно. На улице ни машин, ни людей. Вышел на балкон-веранду. В кроне гигантского орехового дерева щебечут птицы.
Белка! Она сидела неподвижно, вцепившись в ствол дерева своими лапками.
– Привет! – сказал я.
Белка сделала несколько резких прыжков вверх, а потом, перепрыгивая с ветки на ветку, скрылась в кроне.
Итак, сегодня в двенадцать состоялась встреча с руководителем фирмы, с которой я буду сотрудничать. Фирма где-то за городом. При въезде на территорию фирмы, меня попросили выйти из машины и пройти по длинному коридору. Думаю, пока я шел, меня просветили со всех сторон. Далее ко мне подошла стройная белокурая девушка лет 25, мы познакомились.
– Натали, – представилась она.
– На-та-ли… – пропел я фразу из знаменитого французского шлягера.
Она, как мне показалось, на какое-то мгновение растерялась.
– Это известный французский хит. – Я вновь пропел: «На-та-ли…» – Ваши родители французы?
– Нет, мои родители белорусы, – сказала она по-русски с безупречным произношением. Может быть даже слишком безупречным.
– Вы здесь давно?
Она вновь задумалась, пытаясь что-то вспомнить.
– Что вы сказали?
– Вы давно в Америке?
– Да… я… давно… – как-то неуверенно ответила она.
Пока мы шли по территории фирмы к высоченному зданию этажей в пятнадцать, я рассказал Натали, что два года жил в западной Белоруссии в старинном городке Гродно.
– Я, к сожалению, там не была.
– А не тянет на родину?
– Я родилась здесь, о Белоруссии знаю только по рассказам моих родителей.
– Они с вами говорят на родном языке?
– Да, и на родном, и на русском, – ответила она мне.
Мы вошли в здание. На первом этаже в просторном холле огромная статуя динозавра, высеченная из цельной каменой глыбы. Вся стена, параллельно которой поднималась на второй этаж широкая металлическая лестница, сплошь в фотопортретах, я так понял, сотрудников фирмы. Очень хорошие, остроумно снятые фотопортреты. Ни одного в цвете, все – черно-белые.
Натали кивнула в сторону одной фотографии.
– Узнаете себя?
– Господи, как она здесь оказалась?!
Это была давнишняя фотография из студенческой жизни. В одной руке я держу бутылку вина, в другой – томик Горация.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж и оказались в причудливой полусфере сплетенной из ивового прута.
– Вам сюда, – Натали показала мне на огромную массивную дверь из натурального дерева. – А я подожду вас здесь.
Меня встретил полноватый мужчина с густой шевелюрой на голове и бородкой клинышком. Мы говорили по-русски.
– Вы хорошо устроились?
– Да.
– Поживите, акклиматизируйтесь, познакомьтесь с городом.
Я все пытался узнать подробности моего эксперимента с андроидом, но Вольфганг, так представился руководитель фирмы, он же и руководитель проекта, уклончиво посоветовал не торопиться.
– Сначала будет предварительная подготовка, – неожиданно перешел он на английский. – Девушка, которая вас сюда проводила, будет вашим инструктором по подготовке. Кстати, как ее русский?
– Хороший. Но немного стерильный. Это естественно. Я, наверное, тоже слишком правильно говорю по-английски.
Мы с ним проговорили еще с полчаса. Вольфганг рассказал, как он пятнадцать лет назад жил в Москве, обнаружилось, что у нас в то время были общие знакомые режиссеры и писатели. В конце беседы он неожиданно серьезно произнес:
– Никто не должен быть посвящен в наш эксперимент.
– Конечно, – ответил я.
Он еще какое-то мгновение смотрел на меня этим взглядом работников спецслужб. И мне стало немного не по себе от этого взгляда. Наивный! Они узнали обо мне очень много, прежде чем начать переговоры и заключать контракт! Нашли даже эту студенческую фотографию!
Обратно на своей машине меня отвезла Натали. Кстати, водит она просто блеск! Я даже позавидовал.