Испуганная и – надо отдать ей справедливость – пристыженная Франсина пыталась извиниться. Великодушная натура Эмили простила жестокую настойчивость новой подруги.
– Нет, нет. Это не ваша вина. Не извиняйтесь.
– Да, но я желаю, чтобы вы знали, как мне вас жаль, – настаивала Франсина, впрочем, без малейшего сочувствия в лице и голосе. – Когда мой дядя умер и оставил нам все свои деньги, папа была очень огорчен. Он надеялся, что только время поможет ему утешиться.
– Время мало помогло мне, Франсина, я боюсь, что в моей натуре есть что-то извращенное; надежда встретиться на том свете кажется мне слабой и отдаленной. Перестанем говорить об этом. Поговорим об этой доброй девушке, которая спит по другую ваш) сторону, – показала она на все-таки уснувшую Сесилию. Сказала я вам, что я должна сама содержать себя, когда выйду из школы. Так вот, Сесилия написала домой и нашла для меня место.
В этот короткий промежуток, погода начала опять меняться. Ветер был еще силен, но судя по уменьшившемуся шуму, дождь проходил.
Эмили была так признательна своей приятельнице и школьной подруге, что не заметила равнодушного вида, с каким Франсина устроилась на своих подушках, чтобы слушать похвалы Сесилии. Самая хорошенькая воспитанница в школе не интересовала эту некрасивую девушку с упрямым подбородком. В конце концов Эмили приметила молчание Франсины и внимательнее посмотрела на нее. Мисс де Сор спала.
«Она могла бы сказать мне, что она устала, – подумала Эмили. – Мне ничего больше не остается, как потушить свечу и последовать ее примеру».
Дверь спальни вдруг отворилась настежь. Высокая женщина в черной блузе стояла на пороге и смотрела на Эмили.
Глава III
Покойный мистер Браун
– Не гасите свечу!
Сказав эти слова, женщина оглянулась и удостоверилась, что другие девушки спят.
Эмили положила гасильник.
– Вы, конечно, намерены донести на нас, – тихо произнесла девушка. – Я во всем виновата, мисс Джетро; обвините меня.
– Я не имею намерения доносить на вас. Я желаю с вами говорить.
Мисс Джетро откинула с висков свои густые черные волосы, уже перемешанные с седыми. Ее большие черные глаза остановились на Эмили с грустным участием.
– Когда ваши молодые приятельницы проснутся завтра утром, – продолжала она, – вы можете сказать им, что новая учительница, которую никто не любит, оставила школу.
На этот раз даже находчивая Эмили пришла в недоумение:
– Вы уходите? А между тем вы здесь только с Пасхи.
– Я не очень крепкого здоровья, – продолжала мисс Джетро. – Могу я присесть на вашу постель?
В других случаях она была замечательна своим холодным спокойствием; но при этой просьбе ее голос задрожал.
Эмили кивнула.
– Извините, мисс Джетро. Если вы не намерены доносить на нас, зачем же вы вошли и поймали меня с огнем?
Мисс Джетро вздохнула:
– Я имела низость подслушивать у дверей, и слышала, как вы говорили о вашем отце. Я желаю слышать подробнее о вашем отце. Вот зачем я здесь.
– Вы знали моего отца! – воскликнула Эмили.
– Думаю, что знала; но в Англии тысячи Джеймсов Браунов – я боюсь сделать ошибку. Я слышала, вы сказали, что он умер около четырех лет тому назад. Можете вы обозначить какие-нибудь подробности? Если вы думаете, что я позволяю себе слишком много, то…
Эмили остановила ее.
– Я помогла бы вам, но я была больна в то время и гостила у друзей в Шотландии. Известие о смерти отца окончательно уложило меня в постель. Прошло несколько недель, прежде чем я была в состоянии отправиться в дорогу – и много, много прошло недель, прежде чем я увидела его могилу. Я могу сказать вам только то, что я знаю от моей тетки. Он умер от болезни сердца.
Мисс Джетро вздрогнула.
– Что в моих словах испугало вас? – спросила Эмили.
– Ничего! Я нервна в бурную погоду – не обращайте внимания на меня.
Она продолжала:
– Вы мне скажете день его смерти?
– Тридцатое сентября.
– Вы знали моего отца?
Мисс Джетро отвечала машинально:
– Я знала вашего отца.
Эмили испуганно взглянула на нее.
В молодости учительница должно быть была хороша собой. Ее черты еще сохраняли царственную красоту – может быть, еврейскую. Краска вспыхнула на ее бледных щеках. Глаза оживились. Отвернувшись, она преодолела волнение, овладевшее ею.
– Какая ужасная ночь! – сказала она и, вздохнув, продолжала с твердостью: – Я не удивляюсь, что ваш отец никогда не упоминал вам обо мне. – Она сказала это спокойно; но лицо ее сделалось бледнее прежнего. – Не могу ли я сделать чего-нибудь для вас, – спросила она, – прежде чем уеду? О! Я только говорю о какой-нибудь ничтожной услуге, за которую вы не были бы обязаны оставаться мне благодарны, и которая не принуждала бы вас поддерживать со мной знакомство.
– Вы думали о нем, – прошептала Эмили, – когда спросили, не можете ли оказать услугу мне?
Мисс Джетро задрожала, как будто почувствовала холод.
Эмили протянула руку, но мисс Джетро встала и попятилась.
– Посмотрите на свечку! – воскликнула она.
Свечка вся сгорела. Эмили еще протягивала руку.
– Еще осталось довольно света, – сказала мисс Джетро, – чтобы показать мне дорогу к двери. Спокойной ночи – и прощайте.
Эмили схватила ее за платье и удержала.
– Зачем вы не хотите пожать мою руку? – спросила она.
Свеча погасла и оставила их в темноте.
До сих пор они говорили осторожным тоном, боясь разбудить спящих девушек. Внезапная темнота произвела неизбежное действие. Голоса их понизились теперь до окончательного шепота.
– Друг моего отца и мой друг тоже, – твердила Эмили.
– Прекратите об этом разговор.
– Почему?
– Вы никогда не можете быть моим другом.
– Почему?
– Пустите меня!
Чувство уважения к самой себе не допускало Эмили более настаивать.
– Извините, что я удерживаю вас здесь против вашей воли.
Мисс Джетро тотчас уступила со своей стороны.
– Мне жаль, что я так упрямилась, – ответила она. – Если вы презираете меня, я это заслужила вполне. Вы не должны иметь со мной никаких отношений.
– Я этому не верю!
Мисс Джетро вздохнула с горечью.
– Молода и с горячим сердцем – я когда-то была такая, как вы! – Она преодолела вспышку отчаяния. – Вы хотите узнать – и узнаете! – сказала она. – Кто-то в этом доме или в другом месте, я не знаю, донес на меня содержательнице школы. Несчастная женщина в моем положении подозревает всех, а что еще хуже, делает это без причины или извинения. Я слышала, как вы, девушки, разговаривали, когда вам следовало спать. Вы все не любите меня. Я подумала – не донес ли на меня кто-нибудь из вас? Конечно, это подозрение нелепо для женщины со здравым умом! Я спустилась с лестницы до половины, устыдилась и вернулась в мою комнату. Если бы я могла заснуть! Ах, этого не случилось. Мои гнусные подозрения прогоняли от меня сон; я опять встала с постели. Вы знаете, что я услышала за этой дверью, и почему мне было интересно услышать это. Ваш отец никогда не говорил мне, что у него есть дочь. Вы были для меня просто «мисс Браун», я до сегодняшней ночи не знала, кто вы. Я говорю вздор. Что вам до этого всего. Мисс Лед сострадательна, она отпускает меня без огласки. Вы можете угадать, что случилось. Нет? Не угадываете даже и теперь? От невинности или доброты вы так медленно все понимаете? Милая моя, я получила доступ в этот уважаемый дом посредством фальшивых аттестатов, и об этом узнали. Теперь вы знаете, почему вы не должны быть другом такой женщины, как я! Еще раз спокойной ночи – и прощайте!
Эмили не захотела так проститься с нею.
– Пожелайте мне спокойной ночи, – сказала она, – но не прощайтесь со мною. Позвольте мне увидеть вас опять.
– Никогда!
Стук тихо затворившейся двери едва был слышен. Мисс Джетро ушла, и Эмили никогда ее больше не видела.
«Дурная? Или хорошая? – спрашивала себя девушка всю оставшуюся ночь. – Фальшивая, потому что она подслушивала у дверей. Правдивая, потому что сама рассказала мне о своем поступке. Друг моего отца, а не знала, что у него есть дочь. Утонченная, образованная, настоящая леди, а прибегает к фальшивым аттестатам. Как примирить такие противоречия?»