– Ты чего ерзаешь? – оглянулась на нее Людмила. – В туалет, что ли, надо?
– Да, пожалуй, пройдусь немного, а то все себе отсидела, – не своим, каким-то сдавленным и скрипучим голосом ответила Лола и выбралась из кресла в проход.
Сосед, что сидел напротив, немедленно бросил свой журнал и устремился за ней. В туалет была очередь, и пока ждали, сосед втянул Лолу в пустой, ничего не значащий разговор – в каком отеле она отдыхала, что больше всего понравилось на Мальорке и полетит ли Лола туда еще раз. Лола отвечала – приветливо, но осторожно и поскорей ускользнула в туалет.
Вид в зеркале был отвратительный: лицо бледное, под глазами жуткие синяки, волосы висят безжизненно, кожа тусклая. Да уж, с таким лицом не то что замуж – в уборщицы не устроиться.
– Это все ерунда! – сказала себе Лола. – Просто здесь освещение неудачное, к тому же в самолете все выглядят неважно, от высоты и обезвоживания. Недаром считается, что стюардессы быстро стареют. Да еще жуткий зеленый пиджак бросает отсвет…
Она вышла, и когда попыталась разминуться с соседом в узком проходе, он прижался к ней слишком сильно, чтобы это выглядело случайностью.
«Клеит», – уверилась Лола, но радости ей это не прибавило, только вызвало раздражение.
По дороге она попросила у стюардессы еще водички и вернулась на место. Лола была усталая, недовольная, ей хотелось поскорее домой, принять ванну с морской солью, выпить чаю и поваляться на диване, обнимая Пу И. А сейчас просто отключиться и подремать в кресле, но Людка, несомненно, настроилась на продолжение своего душераздирающего рассказа. Вообще выглядела она получше, после еды и коньяка щеки порозовели, и Лола задала себе мысленно вопрос, какого черта она с ней возится.
– Ну, ладно, рассказывай о своем счастливом втором замужестве, – вымолвила она, устраиваясь поудобнее, – если не возражаешь, я глаза закрою, а то свет режет.
– Да все поначалу хорошо было. – Людка покосилась на Лолу, но промолчала. – Человек солидный, меня на тринадцать лет старше. То есть вроде не мальчик, а и не старик. Внешне ничего себе, представительный, со мной по-хорошему, с уважением. Воспитанный, говорит вежливо, никакого тебе мата, как от Мишки наслушалась я. Да и не болтун, как Герка, первый мой муженек. Кстати, Мымра Романовна рассказывала, как он теперь живет. Все так же в школе преподает, и каждый раз на его речи какая-нибудь девчонка глупая западает. Значит, оканчивает она школу и от большой любви сразу начинает с Геркой жить, как взрослая. Все в той же квартире, но тетка ее Герке дарить не хочет, боится, что обманут его, и правильно, кстати, мыслит. Дальше, проходит несколько месяцев, девочка взрослеет, оглядывается по сторонам, а к Герке, наоборот, внимательно присматривается. И понимает, что он дурак. Ни любви с него, ни денег, ни жилплощади. Девчонка помается да и удирает обратно к родителям, редко кто больше полугода выдерживает. Ну, это я так к слову, лирическое отступление.
– Да ты уж переходи к делу, вон самолет уже на снижение идет, – проговорила Лола, не открывая глаз.
– Короче, понравился мне Вадим, решила я, что он – судьба моя. И постаралась уж ему эту мысль внушить. Да он не очень и сопротивлялся. Ну, стали мы встречаться, он не жадный, не грубый, свой бизнес у него, квартира пять комнат на Петроградской стороне, на Пушкарской, возле цветочного магазина…
– Знаю. – Лола открыла глаза и поглядела на подругу внимательно – квартиры в этом месте всегда котировались и стоили очень больших денег.
– Он мне про себя мало рассказывал, ну, ясное дело, женат был когда-то, с женой расстались они по-хорошему, детей нету, родители его умерли давно, а раньше жили все в этой вот квартире. Когда-то она коммунальной была, Вадим всех жильцов расселил, сделал отличный ремонт и уезжать оттуда не захотел, при разводе купил жене приличную двушку. Ну, я про себя думаю, хорошо, что сразу он все прояснил, расставил точки над «i», так что есть надежда, что и меня при разводе не обидит, тоже двушку купит. Хотя, если честно, Лелька, я тогда про развод совершенно не думала. Очень он мне нравился, хотелось с ним жизнь основательно строить и детей заиметь.
– И за чем же дело стало? – Лола не смогла убрать из своего голоса некоторую долю ехидства.
Ну, ничего она не могла с собой сделать, она элементарно завидовала подруге, что та была уже два раза замужем, а она, Лола, ни одного. И никакой логикой, никакими здравыми рассуждениями и ссылкой на то, что с первым замужеством Людмиле явно не повезло, Лоле было не унять свою зависть.
– Да слушай! – раздраженно закричала Людка. – Что ты все перебиваешь?
– Ты чего? – Лола от неожиданности едва не свалилась с кресла, хорошо что подлокотники удержали. – Ну ладно, ладно, говори, подруга, я слушаю…
– Съездили мы отдохнуть на Сейшелы… или нет, на Сейшелы он еще без меня, а мы с ним потом на Мальдивы… Или в круиз по Карибским островам… не помню я. Ну, там он мне предложение сделал – все как полагается, честь по чести, шампанское пили, кольцо вон подарил – Людмила протянула Лоле руку, на пальце сверкал вполне приличных размеров бриллиант.
И снова у Лолы заныло ее глупое сердце. У нее дома в сейфе лежало, может, и не очень много драгоценностей, но все они были дорогие и отличного качества. Лола была женщиной состоятельной и могла купить себе хоть десять колец с бриллиантами, но ей хотелось, чтобы был романтический ужин в ресторане, и свечи горели, и на столе стояли розы, искрилось в бокалах шампанское, и умный, красивый и вообще замечательный мужчина наклонился к ней близко и сказал негромко, что просит ее стать его женой. И надел бы на палец кольцо с бриллиантом. Боже мой, как же это неосуществимо! Неужели ей, Лоле, суждено быть несчастной и одинокой всю жизнь?
– Поженились мы скромно, я маме только позвонила и сообщила уже после. Ну, стали жить. Вроде бы все хорошо, я на рожон не лезу, когда он усталый с работы приходит, он на мне злость не срывает. Работу я бросила, занимаюсь домом, веришь ли – обеды ему сама готовила, от скуки-то чего не сделаешь?
– Бывает… – буркнула Лола.
Она и сама, внимая советам своей замечательной черноморской тетки Калерии Ивановны, готовила иногда для Лени обеды и ужины. Тетка утверждала, что мужчину нужно кормить вкусно и разнообразно, тогда он будет сытый и сонный, и никаких крамольных мыслей в его голову не придет.
– Все хорошо, стала я уж и о ребенке подумывать, – говорила Люда, – а то вроде и скучновато иногда делается. Подруг у меня мало, прежние-то девочки из турфирмы все работают, им некогда по спа-салонам да по фитнесам бегать. А новые не подруги, только приятельницы – так, столкнешься мимолетом где-нибудь, кофейку выпьешь, разговоры все больше о тряпках, да кто какие процедуры делает, кто на какие курорты ездит. Короче, заскучала я, а тут как-то пригласил нас с Вадимом его компаньон на деловой ужин. Ресторан дорогой, я вся прикинута по высшему разряду, платье в Париже покупала, знаешь там магазин на улице Риволи, возле фонтана?
– Да знаю… – отмахнулась Лола, – не нравится мне тот магазин, ну да ладно…
– Ну, иду это я носик попудрить, выскакивает прямо на меня какой-то мужик из бара – и с ходу обниматься:
– Лиля, здравствуй, сколько лет, сколько зим! Отлично выглядишь! Просто блеск!
Извините, говорю, вы меня с кем-то спутали, я не Лиля вовсе. Мужик-то вида самого респектабельного, упакован по полной программе, костюм от Армани, часы на руке Филипп Патек, а что выпивши – так что в баре делать, если не пить…
Он отскочил так, оглядел меня всю – не то чтобы нагло, просто весело, и говорит: ой, что ты меня разыгрываешь, я же своими глазами видел, что ты с Вадькой Коврайским рядом сидела! Значит, ты – Лиля, его жена, я тебя помню.
Ну, тут я все поняла – вы перепутали, говорю, я и правда Вадима Коврайского жена, только не Лиля, а Люда. Людмила Коврайская. А Лиля, наверное, первая жена его, вы с ней были знакомы…