Сколлей, казалось, слегка отклонился к стене, явно желая откреститься от того, что будет сказано. Он пришел сюда, осознавая, что у него нет иного выбора. Мариэль Веттерс собиралась открыть кое-что, если не все, из того, что рассказал ей отец, и Сколлей решил, что лучше ему присутствовать при этом, чем сидеть дома, беспокоясь о том, что она тут наболтает без него.
— На нем имелась какая-то маркировка? — спросил я.
— Маркировка?
— Ну цифры и буквы, позволяющие узнать его марку. Обычно говорят «эн-номер», который, как правило, находится на фюзеляже и всегда начинается с буквы «эн», если самолет зарегистрирован в Соединенных Штатах.
— М-да, понятно… Нет, отец не заметил никаких опознавательных знаков, и вообще большая часть самолета была спрятана.
Это звучало подозрительно. Кому могло понадобиться лететь на самолете, лишенном регистрационных номеров?
— Вы уверены?
— Вполне. Он сказал, что после крушения самолет потерял часть крыла и хвостовой отсек.
— Так он описывал вам этот самолет?
— Он отыскал картинки подобных летательных аппаратов и решил, что это мог быть «Пайпер-Шайен» или что-то в этом роде. Двухмоторный самолет с четырьмя или пятью оконцами по борту.
Я нашел через мобильник картинку упомянутого самолета, и увиденное, пожалуй, подтвердило слова Мариэль об отсутствии маркировки. Регистрационный номер этого типа судна находился на вертикальной панели в хвостовой части, а другие маркировки располагались на нижней стороне крыла, то есть такой самолет трудно было идентифицировать.
— А что вы имели в виду, сказав, что большая часть самолета спрятана? — спросил я. — Неужели кто-то пытался скрыть его существование?
Мариэль взглянула на Эрни Сколлея. Тот пожал плечами.
— Лучше все ему рассказать, Мари, — с неохотой произнес он. — Он уже понял, что дельце это на редкость странное.
— Спрятали его не люди, то есть не человек, — пояснила женщина. — Отец говорил мне, что это сделал сам лес. Сказал, что лесные заросли словно сговорились проглотить это судно.
Глава 03
Они бы никогда не нашли тот самолет, если бы не олень; олень и худший выстрел в жизни Пола Сколлея.
В охоте с луком Сколлей имел мало равных. Харлан Веттерс не знал лучшего стрелка. С самого детства Пол преуспел в стрельбе из лука, и Харлан считал, что после кратких тренировок в спорт-клубе его друг мог бы соперничать даже с олимпийскими чемпионами. Казалось, он сроднился с этим оружием; лук стал продолжением его руки, продолжением его самого. Пол не кичился своей меткостью. При всей своей любви к охоте он всегда убивал ровно столько, сколько мог съесть, и целился в такое место, чтобы смерть доставила добыче минимальную боль. Харлан стремился к тому же и поэтому предпочитал охотиться с доброй винтовкой — он не доверял своим способностям в стрельбе из лука. Во время стрелкового охотничьего сезона он обычно сопровождал друга в качестве простого зрителя, восхищаясь его искусством и не чувствуя никакой потребности лично участвовать в стрельбе из лука.
Но с годами Пол тоже стал предпочитать луку винтовку. Его правое плечо, как и полдюжины других суставов, поразил артрит. Пол любил повторять, что только главный член его тела не поражен артритом, хотя как раз в нем он предпочел бы чуть больше несгибаемости , если бы милосердный Бог соблаговолил ответить на такого рода мольбу. Однако, судя по опыту Сколлея, Господь не оказывал такого благоволения: очевидно, у божественного милосердия имелись более важные дела, чем восстановление мужской эрекции.
В общем, Пол лучше стрелял из лука, а Харлан превосходно охотился с винтовкой. В последующие годы последний, возможно, размышлял о том, что если бы он первым выстрелил в того оленя, то вся эта история могла бы вовсе не случиться.