Жрица Солнца - Дарья Кошевая

Жрица Солнца

Дарья Кошевая

Тело волхва – это ножны для клинка духа.

У меня нет учителя,

Жизнь мой учитель.

У меня нет властителя,

Карна мой властитель.

У меня нет оружия,

Непоколебимая воля – мое оружие.

У меня нет крепости,

Непоколебимый дух – моя крепость.

И я умираю вновь

Чтобы родиться таким, каким я хочу.

(Гимн из Ригведы —священной ведической книги)

© Дарья Кошевая, 2015

© Светлана Владимировна Кобелева, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Книга первая Жрица Солнца

Пролог

Хлопнули ворота. По мощеной дорожке через двор помчались две девочки. Та, что старше, бежала впереди, то и дело оглядываясь. Светлая рубашонка надувалась на ветру.

– Не догонишь, не догонишь! – кричала она, захлебываясь радостным смехом.

Младшая сестра молча следовала за ней. Колени были изрядно выпачканы серой глиной, волосы, прежде заплетенные в косу, теперь находились в полнейшем беспорядке, лезли в глаза и в рот.

Девочки были похожи. Легкие, тонкие, словно стрелы, выпущенные из лука; они обещали вырасти настоящими красавицами. Обе черноглазые и остробровые, с узкими нежно-белыми лицами и алыми губами. Будь сестры равного возраста, не всякий взялся бы различить.

И все-таки различия были.

Старшая из девочек остановилась возле дверей дома, чтобы отдышаться.

– Где тебе со мной тягаться, Олеся! – крикнула весело. Та, к кому она обращалась, пересекла только половину двора. Щеки Олеси раскраснелись от бега. Сил оставалось мало. Да тут еще камешек попал под босую ногу, поранил кожу. Девочка вскрикнула, но останавливаться не стала. Дохромала до деревянного крыльца. Старшая сестра распахнула двери и юркнула в дом. Олеся упрямо следовала за ней.

– Скажи мне, как ты это делаешь, Злата! – настойчиво требовала она. Сестра обернулась, стоя уже на середине лестницы:

– Догонишь – скажу!..

Олеся из последних сил кинулась вперед, но куда ей угнаться за сестрой, ноги которой даже не касались ступенек!.. От обиды слезы подступили так близко, что заблестело, защипало в глазах.

Злата добралась до второго этажа:

– А я уже здесь! – и взмахнула руками. Зависла над полом. – Говорила тебе, глупая, не сможешь меня догнать!

Олеся опустилась на ступеньку, пытаясь справиться со сбившимся дыханием.

– Научи меня делать так же!

Сестра важно посмотрела на нее сверху и помотала головой. Опустилась на пол. Круто развернувшись на пятках, Злата пошла на чердак.

Глава первая

Олеся впервые так близко видела верховную жрицу. До сегодняшнего дня девочка была уверена, что та – и не человек вовсе. Ребятня сельская поговаривала, будто в темноте у Ярины светится кожа, а один мальчонка даже видел орлиные крылья у жрицы за спиной. Но сейчас Олеся смотрела на обыкновенную женщину, застывшую в сенях с закрытыми глазами. Хотя, обыкновенную ли? Гостья была такой высокой, что девочке приходилось задирать голову, если она хотела увидеть лицо в обрамлении смоляных кудрей. Крупные завитки волос спускались к груди, свивались в узоры на теплом меховом кожухе. Ярина напомнила большую птицу. Переглянувшись с сестрой, стоявшей рядом, Олеся даже приподнялась на цыпочках, заглядывая жрице за спину. Но крыльев не было.

Ярина открыла глаза, поклонилась фигуркам солнцеликой богине-матери Мире, и ее спутнику богу-отцу Трогу, которые стояли у входа, и только тогда поздоровалась с хозяевами дома.

– Как завещано богами, как говорю я: пусть день сменяет ночь, за зимой приходит весна, за летом осень, за выдохом вдох, за печалью радость, – произнесла жрица ритуальное приветствие.

– Да будет так! – хором ответили родители девочек.

– Я пришла говорить о вашей дочери, – скупо улыбнулась женщина. Олеся подалась вперед. Глаза у жрицы были темные, загадочные. Вот только Ярина смотрела вовсе не на Олесю.

– Подойди ко мне, дитя, – добавив в голос ласковых нот, молвила женщина. Злата, пунцовая от смущения и радости, сделала несколько шагов навстречу.

– Я наблюдала за тобой, и видела, что тебе покровительствуют стихии. А это главный признак, по которому жрица может выделить свою наместницу.

Отец и мать, стоящие за спиной дочери, затаили дыхание. Ярина сняла с шеи деревянный оберег.

– Умеешь ли ты читать, дитя?

– Обе наши дочери умеют читать, – с гордостью произнес Стоян, широкоплечий, мрачный на вид мужчина. Огладил бороду. Злата лишь кротко, боязливо кивнула Ярине.

– Тогда переверни оберег и прочти заклинание, что вырезано на обороте. Если боги действительно благосклонны к тебе, мы сразу это поймем.

жрица вложила вещицу в маленькую детскую ладошку. Злата осторожно приблизила оберег к своему лицу, разглядывая крохотные золотые буковки, вписанные в круг. Олеся повернулась к сестре, ей тоже хотелось посмотреть.

– Но в таком малом возрасте… – начала было Дубрава, сложив пухлые ладони на груди в оберегающем жесте. Она была в противоположность жрице низенькой, круглой, с маленькими добрыми глазами на широком румяном лице. Ярина лишь усмехнулась:

– Что может значить возраст, когда мы говорим о божественных дарах?

Все замолчали, только неплотно закрытая дверь поскрипывала на ветру. Злата несмело оглянулась на родителей, потом начала читать:

– О солнцеликая Мира, богиня-мать, прошу, дай знак мне, если я действительно наделена чудотворственными силами! Заставь мою кожу сиять, как твои лучи!..

Злата засветилась. Олеся не могла оторвать от нее взгляда, так прекрасен был этот свет. Ахнула Дубрава, бросилась вперед, хотела было обнять дочь, но потом отчего-то замешкалась и опустила руки. Через несколько мгновений сияние исчезло, словно его и не было. Только блики плясали в глазах. Злата робко улыбнулась.

– Это теперь твое, – сказала Ярина. Олесе на миг показалось, что за строгим тоном кроется усталость и печаль. – Принадлежит по праву, как будущей жрице деревни.

Стоян подбоченился:

– Вы будите учить нашу дочку?

– Всему, что знаю сама, – подтвердила женщина.

Олеся тоже хотела, чтобы ее учила великая жрица. Она с завистью посмотрела на сестру. Ярина коротко простилась с хозяевами и вышла за дверь.

Прошло несколько дней. Злата ходила радостная и оживленная, и Олеся не переставала ей завидовать. Она решила во что бы то ни стало узнать, как сестра ее научилась светиться в темноте. Девочка запомнила слова, написанные на обереге, и теперь постоянно их повторяла. Каждый раз она оглядывала себя, но тщетно – ни тело, ни даже просторная рубашка, подпоясанная плетеным ремешком, не менялись. Злата, застав сестру за таким занятием, громко рассмеялась.

– Ты что, – удивилась она, – не понимаешь? Ты не сможешь этому научиться!

– Но почему?

Олеся в самом деле не понимала. Раз может Злата, сможет и она! Девочка прекрасно помнила – еще совсем недавно ее сестра ничем не выделялась среди детей, живущих в селении. Да, Злата была старше Олеси на два года, но именно Олесю, а вовсе не Злату всегда хвалили за недетскую серьезность и здравость ума. Так что же случилось? Однажды, когда вся деревня молилась Трогу о дожде, Злата, как и все, прошептала слова молитвы и вдруг застыла в нелепой позе. В тот же миг потемнело небо, а затем холодные капли обрушились на землю в таком неистовстве, будто прорвало небесную реку. Олеся удивилась, взглянув на сестру. У Златы был такой вид, словно она донельзя изумлена происходящим. Словно она впервые видит, как бог-отец Трог откликается на вознесенные ему молитвы. Да, этот дождь был очень сильным, таким, что превратил пшеничное поле в топкое болото. Но Олеся все равно не понимала, почему ее сестра так взволнована.

А через несколько дней произошло еще одно удивительное событие. Злата решила залезть на старую узловатую яблоню, что росла возле дома. Старшую из сестер манило зеленое яблоко, прячущееся в листве. Дождавшись, когда родителей отвлекут дела, Злата принялась неловко карабкаться по стволу. Потом ухватилась за шершавую ветку обоими руками. Дерево застонало. Девочка хотела что-то сказать сестре, оставшейся снизу, но изо рта вырвался лишь испуганный вскрик, а в следующее мгновение она уже падала вместе с надломившейся веткой. Олеся закричала. Еще миг, и Злата удариться спиной о землю!.. Но вдруг падение замедлилось! Олеся видела, как ее сестра зависла в воздухе, потом медленно развернулась, так, что ноги оказались внизу, и столь же медленно опустилась вниз. На шум прибежали родители. Мама, рыдая, прижала к себе старшую дочь.