Ни до измены, ни после.
– Очень странно, – произнесла Леся. – Очень. И знаешь, мне все это сильно не нравится.
Кире тоже не нравилось. Да и кому понравится, в один и тот же день потерять своего жениха дважды? Первый раз в фигуральном, а второй уже в буквальном смысле этого слова.
– Леся, он не мог из-за меня выпрыгнуть из окна. Кешка был не такой. Он бы сначала мне позвонил и все обстоятельно выяснил. Правда ли то, что мы с ним расстаемся. Да и обязательно бы спросил, как мы будем делить совместно приобретенное имущество. Что себе возьмет он, что заберу я. И уж только потом… Да нет, никогда бы Кешка не стал делать такой глупости!
– Выходит, ты недостаточно хорошо узнала его и не осознавала глубины его чувств к тебе.
– Ага! Конечно! – не сдержалась и презрительно фыркнула Кира. – Особенно глубоки были его чувства ко мне сегодня. Как раз когда эта крыса на нем прыгала! Как вспомню, так прямо снова убить его хочется!
Володя, который как раз в этот момент вошел в комнату, явно собираясь что-то сказать, замер, словно громом пораженный.
– Вы снова хотите его убить? Своего жениха, надо полагать?
– Это я не в том смысле, – попыталась объясниться Кира. – Просто Кеша мне сегодня изменил, мы с ним крупно повздорили, и я…
Она замолчала, не зная, что говорить дальше. А Володя, кинув на нее подозрительный взгляд, перевел его на бумагу, которую держал в руках. Держал осторожно, всего двумя пальцами. И никому эту бумагу не дал, потому что один был в перчатках и мог трогать в квартире все, что заблагорассудится.
– Почерк покойного? Кто знает?
И Володя показал наконец лист бумаги, на котором было написано от руки несколько строк. Кира пригляделась и подтвердила:
– Очень похоже на почерк Кеши.
– Похоже, говорите… м-м-м… Ну да ладно, наши эксперты разберутся.
Володя повернулся, чтобы уйти, но Леся его остановила:
– Постойте, а что там написано? Это ведь последнее письмо Кеши? Я верно понимаю?
– Верно понимаете.
– И что он пишет?
– Просит в том, что он содеял, никого не винить. Это все целиком и полностью только его решение и его кара. Так что за сим простите и прощайте.
– Что? Прямо так и написал?
– Не прямо, но смысл примерно такой.
– А можно все-таки прочитать?
– Даже и не мечтайте! Это улика. Я передам ее только следователю. А вы все стойте на одном месте. И не смейте шевелиться.
– А долго нам ждать следователя?
– Сколько надо, столько и прождете. Не смейте с места двигаться! – повторил свой приказ участковый и ушел.
Впрочем, довольно быстро он спохватился, что без понятых обыск и обнаруженные улики будут считаться незаконными, сменил гнев на милость, вернулся и пригласил всех женщин войти в спальню, где и было окно, из которого сиганул злополучный Кеша.
– Ну что я вам хочу сказать, – произнес участковый. – На первый взгляд в квартире полный порядок. Ни следов драки, ни следов постороннего присутствия тут не имеется. Даже кровать, на которой по вашим показаниям, был совершен факт адюльтера, аккуратно заправлена чистым бельем. Опять же задвижка… Она показывает, что покойный был в квартире один. И предсмертное письмо… Если он написал его сам, то к вам вопросов не возникнет.
Эта фраза относилась непосредственно к Кире.
– А в противном случае какие вопросы ко мне могут возникнуть?
– Вы сказали, что у вас сегодня с вашим женихом произошла ссора?
– Он мне изменил.
– Ну вот видите! Это отличный повод для убийства.