Обращение к зарубежной, прежде всего англоязычной, научной литературе по субдисциплине побудило задать ряд общих вопросов. Осуществлен ли за последние полтора десятка лет значительный прорыв в развитии политической социологии? Изменились ли «точки роста» и появились ли новые лидеры в национальных школах? Решены ли вопросы о доминировании конкурирующих методологий? Найден ли способ «комбинирования» нескольких подходов при выполнении прикладных политико-социологических исследований? Или появились новые научные парадигмы, позволяющие развить новые методологии? Изменилась ли «расстановка сил» между национальными школами в политической социологии, определился ли лидер? Ответы на них не кажутся столь простыми и однозначными. Более того, по мере углубления в чтение книг и журналов по политической социологии именно с точки зрения итогов развития науки на рубеже XX–XXI вв. вопросов становится все больше.
***
Последние десятилетия ушедшего столетия прошли, и, полагаем, ближайшие десятилетия нынешнего века останутся под влиянием нескольких крупнейших социологов, ушедших из жизни после 1995 г. Конечно, это – Никлас Луман (1927–1998), Пьер Бурдье (1930–2002), Сеймур Мартин Липсет (1922–2006), Чарльз Тилли (1929–2008), Ральф Густав Дарендорф (1929–2009), Шмуэль Ной Эйзенштадт (Айзенштадт) (1923–2010). Ряд их работ был опубликован уже после их ухода стараниями учеников и коллег [см., например: Luhmann, 2010; Bourdieu, 2002; Luhmann on law and politics, 2006; Nordmann, 2006]. Влияние этих ученых на общественные науки столь велико, что вряд ли можно ограничить сферу их профессиональной деятельности только политической социологией.
Рамки статьи не позволяют подробно рассмотреть их вклад в политическую социологию, поэтому коротко остановимся лишь на некоторых моментах.
О значении исследований П. Бурдье говорит уже тот факт, что за весьма короткий срок после его ухода из жизни опубликовано больше десятка монографий на английском, французском и немецком языках, посвященных анализу теоретического наследия великого постструктуралиста. Теория поля политики и габитуса, которую некоторые отечественные авторы неоправданно редуцируют к варианту теории социальной стратификации, позволяет дать точные характеристики развития неформальных политических практик и ресурсов власти применительно к любому государству.
В последние годы своей жизни П. Бурдье не «почивал на лаврах», переиздавая знаменитую работу «Поле политики» [Bourdieu, 2000], а продолжал исследовать природу социального неравенства, воспроизводящуюся через систему образования, и развивать теорию политического действия [Bourdieu, 1998; Bourdieu, 1996]. Значимы его усилия в развитии теории гендерного неравенства – несколько раз издавалась с дополнениями книга «Мужское доминирование» [Bourdieu, 2001]. Теоретик, далекий от идеологии феминизма, заявлял, что мужское доминирование, подчас внешне незаметное, представляет собой в современном обществе самый яркий пример символического насилия, осуществляемого постоянно не только в частной, но и в общественной, и в политической жизни. По мнению Бурдье, необходим объективный анализ роли таких институтов, как семья, школа, церковь, государство, увековечивающих гендерное неравенство и возводящих его в абсолют.
Имя одного из величайших политических социологов современности С.М. Липсета прочно вошло в историю науки в связи с исследованием им таких тем, как демократия и идеология, социальная стратификация и модернизации, трансформация общественного мнения, социология интеллектуальной жизни. На последнем этапе исследовательской карьеры ученого волновали проблемы социальной стратификации, особенности современной демократии в странах со стабильной политической властью, причины, по которым многие страны смогли избежать политического пути России в XX в. [Lipset, 2000; Democracy in Europe and the Americas, 1998; Lipset, 1996; The encyclopedia of democracy, 19954 Lipset, Raab, 1995]. Осознанно или нет, но политические процессы в США принимались С.М. Липсетом за образец. В период расцвета своей научной карьеры С.М. Липсет был профессором политологии и социологии в Стэнфордском университете (1970–1990-е годы), на ее излете – работал старшим научным сотрудником Гуверовского института и профессором Университета Дж. Мэйсона. В 2001–2006 гг. серьезная болезнь ограничила его возможности интенсивно работать, но и в эти годы публикуется ряд интересных исследований в соавторстве и под редакцией С.М. Липсета, посвященных главным образом анализу политической ситуации в США, теории демократии, оценке роли политической деятельности рабочего класса, а также профсоюзов в трансформации стабильного демократического режима [Lipset, Lakin, 2004; Lipset, Meltz, 2004; Lipset, 2003; The breakdown of class politics, 2001]. Еще при жизни С.М. Липсета публиковались работы, посвященные анализу его значения для политической социологии [Civil society and class politics, 2004].
Можно не сомневаться, что на современную политическую науку будут оказывать колоссальное влияние и такие мастера социологической мысли, как У. Бек, А. Турен, Ю. Хабермас, А. Этциони [см.: Goode, 2005; After Habermas, 2004; Restorff, 1997; Habermas and the Korean debate, 1998; The active society revisited, 2006]. Значительное влияние сохраняют французские социологи М. Доган [Dogan, 1999] и Д. Кола.
В этом блистательном ряду особое место занимает Э. Гидденс. Английского исследователя сложно назвать политическим социологом (или только политическим социологом) – настолько весом его вклад в общую социологию. Но публикации последних 15 лет демонстрируют серьезный интерес ученого к политической сфере и методологии политической социологии [Giddens, 1999; Giddens, 2000]. Критика марксистской методологии не мешает Гидденсу признать Маркса наиболее значимой фигурой в развитии социологии – наряду с Контом, Вебером, Дюркгеймом, Ницше, Парсонсом, Маркузе, Гарфинкелем, Хабермасом, Фуко [Giddens, 1995а; Giddens, 1995б]. В работах Э. Гидденса объективность ученого сочетается с гражданской позицией неприятия социального и политического неравенства безотносительно того, касается ли это государств, правительств или социальных движений, этнических или гендерных групп [Essentials of sociology, 2008]. Политическое звучание имели его теоретические поиски третьего пути [Giddens, 1999; Giddens, 2000; Giddens, 2001; Giddens, 2003], а также недавняя публикация, посвященная изменению климата [Giddens, 2009]. Гидденс критикует зеленых, которые попытались монополизировать право на борьбу с этой проблемой, в то время как необходимы скоординированные усилия социальных и политических акторов на местном, региональном, государственном и международном уровнях.
В последние годы предпринимаются попытки осмысления развития национальных школ в области политической социологии. Отметим, что крупных монографий, специально посвященных современному этапу развития политической социологии в странах, которые традиционно держат «пальму первенства» в этой области знаний – США, Великобритании, Франции, – фактически не встречается. Активизируются проблемы истории политической социологии в отношении именно тех государств (Индия, Польша, страны Латинской Америки, Италия, Канада,), в которых ученые в настоящее время пытаются определить этап развития «своей» национальной научной школы [Gupta, 1996, 1995; Political sociology and democratic transformation in Poland, 1996; Rethinking development in Latin America, 2005; La sociologia politica in Italia, 2000; Political sociology: Canadian perspectives, 2002].